Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

Начали мы штурмовать машины возле аэродрома. В тридцати километрах от Нурмалица располагался аэ­родром Видлица, и, видимо, оттуда вызвали четверку «кертиссов». Мы увлеклись штурмовкой, за воздухом не смотрим. Вдруг вижу, у Сергея на хвосте висит пара. Я стал набирать высоту, чтобы помочь ему, но, оказы­вается, у меня у самого пара висела. И он мне крикнул по радио: «Сашка, у тебя на хвосте пара!»

Тут замечу, что радиостанция РСИ-4 была слабень­кой. По ней только на близком расстоянии разговари­вать можно было, но и то хорошо, что хоть такая была. Я ручку от себя. Финн как дал! А у него пулеметов 8 бы­ло на «кертиссе». Мимо меня пролетел сноп трасси­рующих пуль. Видимо, упреждение большое взял, а ес­ли бы поменьше, то изрешетил бы меня и мы бы с то­бой сейчас не разговаривали. В самолет попала всего одна пуля, но перебила тягу левого элерона. Я нырнул вниз — сказалось превосходство в скорости, и я смог оторваться. Так что Ефремов меня спас...

Как-то комиссар полка говорил мне, что сбили фин­ского летчика. Когда его допрашивали, он сказал, что им в Нурмалице наши самолеты «лавочкины», сороко­вой и десятка, ни пройти, ни проехать не дают. А это ж я летал на 40-м, а Сергей Ефремов на «десятке». При­ятно было от противника такое услышать. Мы действи­тельно им шороху давали.

После окончания Выборгско-Петрозаводской опе­рации нас перебросили на север, на аэродром Алакур-тти, для участия в Петсамо-Киркенесской операции.

Там погибли два моих друга. Сергей Ефремов и Ми­ша Родионов. Как получилось? Прилетели два «фокке-ра». А мои друзья тогда дежурили. Взлетели, стали на­бирать высоту недалеко от фашистов. А те с одного за­хода их обоих и сбили.

После Северной Норвегии нас перебросили в Се­верную Польшу. Там нас щадили, поскольку мы пришли с другой линии фронта: посылали на простенькие зада­ния. К тому же там у нас такой перевес был в авиации.

Даже самолеты не маскировали, они стояли на аэро­дромах рядами. И днем, по сути дела, немецкие летчи­ки боялись появляться над нашей территорией. Войну закончил я на аэродроме Штаргардт под Штетином.

—  Приходилось ли вам выполнять задания на сопровождение  штурмовиков?

—  Очень много. Потери у них были очень большие, но я не помню, чтобы мне приходилось вести воздуш­ный бой при сопровождении штурмовиков. Когда нача­лось наступление на Свири, потребовалось разбомбить переправу — мост через реку Свирь. Туда отправили полк штурмовиков, который мы прикрывали. Заходит первый штурмовик бомбить, его сбивают, он врезается в берег. Заходит второй штурмовик, его сбивают, он в берег врезается. Заходит третий штурмовик, пикирует, его зенитки встречают, и он в Свирь ныряет. После это­го уже летчики бочком без пикирования заходили. Но мост, по-моему, все равно не разбомбили. Ширина его была всего три метра, в такую цель очень трудно бом­бой попасть в таких условиях.

Был еще такой у меня эпизод. Полетел я на раз­ведку, нашел какие-то склады. И приказали их четвер­ке наших «илов» разбомбить, а я их должен был при­крывать. Но я обратно без них прилетел, их все четыре сбили.

Но когда штурмовика зенитка сбивает, тут уж мы, истребители, ни при чем. Мы штурмовиков прикрывали только от вражеских истребителей, от зениток при­крыть не могли. Абсолютно никаких упреков от началь­ства не было. Все понимали.

Другой случай. «Ил» пошел на разведку, а я парой его прикрывал. Вышли мы на немецкий аэродром, это в Северной Норвегии было. По «илу» открыли зенитки огонь, и он решил их обстрелять. Я видел, как снаряды его пу­шек засыпали зенитную батарею и перебили личный состав. А потом «ил» вышел из пикирования, пролетел метров 500—600 и сам врезался в лес, взорвался.

—  Вы, имея достаточно большой опыт ночных полетов, летали на истребителяхночью?

—  Нет, на истребителях я ночью не летал. В сумер­ки поднимался, когда разведчик прилетел на соседний аэродром, а ночью не летал.

—    Какой из самолетов наиболее серьезный, бомбардировщикили истребитель?

— Бомбардировщик, конечно. В них стрелки сидят. К тому же он более живучий. Не случайно за сбитый ис­требитель платили 1000 рублей, а за бомбардиров­щик — 2000 рублей. Что делали с деньгами? Я сдавал в Фонд обороны. У меня ведь отца, матери не было, только тети, дяди. Но они оставались на оккупирован­ной территории.

— Сколько самолетов вам удалось сбить за вре­мя войны?

— У меня семь сбитых самолетов. Из них три «кер-тисса», два «109-х» (это уже потом, на Севере), а еще Ю-88 и До-217.

О двух «кертиссах» я вам рассказывал подробно. Первый я сбил в первом бою, второй над аэродромом. А с третьим какая история. Мы парой вышли в лоб чет­верке. Я выбрал одного, открыл огонь, и он взорвался прямо в воздухе. Боя как такового не было. Мы на встречных проскочили — и все.

Как сбил Ю-88? Мы вылетали на задание на развед­ку, и он шел на разведку над нашим аэродромом. Нам по радио передали, что над нами противник. Мы его с Васей Беловым тут же и свалили.

—  Если сравнивать немецких «фоккера» и «мес­сера», какая машина была сильнее?

—  Я на них не летал. «Мессер» был очень хорош, бо­лее маневренный, чем «фоккер».

За войну меня наградили двумя орденами Красного Знамени и орденом Отечественной войны. Я этим горжусь.

—  Как сложилась ваша судьба после войны?

—  По состоянию здоровья в 1946 году меня уволи­ли в запас. Это была, конечно, трагедия. Я думал, что вся моя жизнь будет связана с авиацией, но не полу­чилось.

Война мне не снится, но фронтовая ностальгия есть. Хочется встретить однополчан, но теперь это уже практически невероятно.

Список документально зафиксированных воздушных побед А.Ф. Васильева в составе 415-го иап, на самолете Ла-5

27.03.44     «Кертисс»     аэродром Нурмалица

28.05.44     «Кертисс»     юго-вост. Заостровье

Всего сбитых самолетов — 2 лично;

боевых вылетов — 200 (на истребителях).

Источник:

ЦАМО РФ, ф. 415 иап, оп. 223338, д. 2 «Отчеты о боевой работе полка» (за 1944 г.). К сожалению, документы по личному составу авиачастей, в которых служил Васильев, по большей части не со­хранились (например, практически отсутствует фонд 524-го иап), поэтому дать биографические справки по большинству однополчан летчика, а также документально подтвердить список побед не пред­ставляется возможным.

Александр Васильев и Василий Белов, 1944 г.

Александр Васильев, Василий Белов и механик самолета, с которым Александр Васильев прошел всю войну, Александр Елизаров