Борис Виппер - Итальянский ренессанс XIII-XVI века Том 2

Одна из поздних работ Боттичелли полна глубокого символического значения — «Покинутая» (в частном римском собрании Паллавичини). Это как бы символ конца флорентийского кватроченто. У громадной стены с запертыми бронзовыми воротами сидит женщина; у нее распущены волосы, она закрыла лицо руками, на ступени брошена одежда. Господствует настроение трагического одиночества, безвыходности, все кончено — глухая стена, запертые ворота, безнадежность. Так должна была чувствовать себя флорентийская интеллигенция конца XV века, пережившая блеск Медичи и падение Савонаролы, предчувствовавшая неизбежность конца политической и культурной роли Флоренции.

Боттичелли — не единственная жертва конфликта эпохи. Наряду с ним еще целый ряд выдающихся флорентийских живописцев оказываются болезненно затронутыми этим конфликтом. Но они иначе реагировали на него в своем искусстве, чем Боттичелли. Если у Боттичелли перелом мировоззрения выразился в отречении от всех прежних, юношеских идеалов, в бегстве к примитивам и, наконец, в полном отказе от творческой деятельности, то большинство сверстников Боттичелли пытается разрешить конфликт путем дальнейшего развития и максимального напряжения его эмоциональной концепции, путем извлечения из нее всех ее художественных возможностей.

Здесь в первую очередь нужно назвать ученика Боттичелли, сына уже знакомого нам Филиппо Липпи, в отличие от отца, прозванного Филиппино Липпи. Он родился в 1457 году и пятнадцати лет вступил в мастерскую Боттичелли. От своего отца Филиппино унаследовал повествовательную жилку, а в мастерской Боттичелли усвоил себе экспрессивное ведение линии. И в его живописи эмоциональное начало играет господствующую роль. Но оно приняло у Филиппино несколько иные, более телесные и более динамические формы. У него нет творческого огня Боттичелли, он более нервный, мягкий, болезненно-эмоциональный. Ранние произведения Филиппино, относительно спокойные и интимные, овеяны нежной, поэтической романтикой. Особенно это относится к замечательной картине «Явление богоматери святому Бернарду», написанной около 1486 года и хранящейся в Бадии во Флоренции. Согласно легенде, святой Бернард писал жизнеописание богоматери и, утомленный, не мог довести его до конца; тогда ему явилась богоматерь и вдохнула новые силы для работы. Этот момент и изобразил Филиппино в своей картине, прибавив внизу полуфигурный портрет заказчика и наверху — монахов, тщетно ищущих и зовущих святого Бернарда. То чутье робкого и хрупкого изящества, с которым отождествляется обычное представление об искусстве кватроченто, вряд ли еще где-нибудь нашло такое совершенное выражение, как в этой сравнительно ранней картине Филиппино: в тонких профилях, в длинных, одухотворенных руках, касающихся кончиками пальцев, в наивном любопытстве ангелов. Однако уже и здесь намечаются признаки того беспокойного напряжения, которое свойственно дальнейшей деятельности Филиппино Липпи, может быть, еще в большей степени, чем Боттичелли. Например, как Филиппино нагромождает бесчисленные мелкие уступы скал и из каждой расщелины заставляет высовываться кустик или травку. Линейное беспокойство передается и колориту. Филиппино Липпи, несомненно, более одаренный колорист, чем Боттичелли. Но и в колорите он стремится не к гармонии, а к сложности, к достижению отдельных оптических эффектов. В этом смысле очень интересны его нимбы. Филиппино трактует их здесь не как сквозные золотые ободки, а как полупрозрачную, зеркальную поверхность, в которой реальные предметы отражаются и преломляются чудесным образом.

Нарастание беспокойства и динамики видим также в «Благовещении» из Сан Джиминьяно. Любопытно, что Филиппино Липпи возвращается к старинному приему раздельного изображения богоматери и ангела в двух самостоятельных картинах, причем обособленность этих двух тондо подчеркнута чрезвычайно сложным и хитроумным перспективным приемом: богоматерь и ангел находятся в одном и том же пространстве, но это пространство изображено под разными углами зрения (один раз мы видим цоколь параллельным к плоскости картины, другой раз — под прямым к ней углом). Фигуры отличаются таким же хрупким изяществом, но теперь они скрыты под пышными, тяжелыми одеждами, разбрасывающими во все стороны свои ломкие складки.

Максимума динамики, формальной и повествовательной взволнованности, нервной взвинченности стиль Филиппино достигает в середине девяностых годов. Об этом свидетельствует «Поклонение волхвов», теперь находящееся в Уффици. Филиппино написал эту картину в 1496 году по заказу монахов монастыря Сан Донато близ Флоренции взамен того знаменитого «Поклонения волхвов», которое пятнадцатью годами раньше было заказано Леонардо да Винчи, осталось незаконченным и теперь тоже хранится в Уффици. Это обстоятельство нужно принять во внимание. Оно показывает, что Филиппино Липпи уже нельзя рассматривать как предшественника Высокого Ренессанса, что он является в полной мере современником классического искусства, хотя его творчество и развивается в оппозиции к классическим идеалам. В композиции «Поклонения» Филиппино, безусловно, обнаруживает параллели к классическому стилю, в известной степени он даже использует уроки самого Леонардо. Мадонна находится в центре поклоняющихся, толпа пилигримов приближается к ней со всех сторон, теперь не только с боков, но и спереди; главные фигуры — мадонны, волхвов, как у Леонардо, образуют пространственную пирамиду; формы вылеплены крепкой светотенью. Однако все эти приемы классического стиля использованы как будто только для того, чтобы их потом раздробить и нарушить. Благодаря обилию беспокойно жестикулирующих фигур, благодаря мелким, но отчетливо показанным подробностям дальнего плана, благодаря, наконец, мигающей пестроте красок и световых бликов вместо концентрации получается децентрализация движений и впечатлений. Центробежность композиции, которую мы отметили уже у Поллайоло, обращается у Филиппино в настоящий хаос. Но именно в хаотическом беспорядке движений поколение Филиппино и видело залог жизненности изображения. То же самое относится и к отдельным фигурам, к отдельным головам у Филиппино Липпи. Филиппино — великолепный портретист. Как и во фресках Гирландайо, большинство фигур в композициях Филиппино представляет собой портреты современников. Но в то время как Гирландайо ограничивается пассивным, статическим сходством с моделью, Филиппино стремится к выразительному, эмоциональному портрету. В каждой его голове схвачена мимика определенного момента, определенного психологического мотива. Однако заметьте, что все эти мотивы совершенно обособленны, индивидуальны в своей экспрессии, что Филиппино сознательно изолирует их, не сливая в одну общую, коллективную экспрессию, как того требовал классический стиль.