Мамы. Письма на заметку - Шон Ашер

ежедневно писать отчеты о своей работе, я отношу их дважды в неделю и они в целом удовлетворительные.

Теперь что касается папиного письма – я ответил тем же вечером, отдал письмо сторожу чтобы тот бросил его в ящик, и даже приложил для него шиллинг за работу. Сам я отнести не мог потому что это было уже после отбоя. Он наверное забыл и прошло несколько дней прежде чем вспомнил. Милая мамочка твое письмо меня очень очень расстроило. Но до конца семестра еще достаточно времени и я обещаю стараться изо всех сил…

остаюсь с любовью твой Уинстон С. Черчилль

19

Твоя история исходит из тебя

Лора Дерн родилась в 1967 году в Лос-Анджелесе в семье актеров – Брюса Дерна и Дианы Лэдд, а с двухлетнего возраста жила с матерью и бабушкой. Детство ее прошло по съемочным площадкам родителей, и было понятно, что рано или поздно Лора последует по их стопам – что и произошло скорее рано, чем поздно: она впервые появилась на экране в шесть лет в фильме «Белая молния», в котором играла и ее мать. Роли в «Синем бархате» и «Парке Юрского периода», а также в телевизионном сериале «Большая маленькая ложь», принесли ей всемирную известность. В 2001 Лора сама стала матерью сына, а тремя годами позже у нее родилась дочь. В 2017 году, размышляя о природе женственности, она написала это письмо своей девочке-подростку.

Лора Дерн – к Джае Дерн

2017 г.

Милая моя Джая,

я много думала о том, что в наше время значит быть женщиной. Уверенной в себе, в своей силе, определяющей себя независимо от требований других. И в частности, вспоминала о том, что мне довелось увидеть в твоем возрасте.

В отношении культуры общества семидесятые были временем начала. В отличие от женщин поколения моей бабушки, для которых жизнь сводилась всего к нескольким возможным сценариям, моя мать и ее подруги оказались вовлеченными в революцию – женщины заявляли, что не согласны больше мириться с отсутствием выбора, они требовали свободы делать все. Общественная мораль постепенно менялась, но все же оставалось бесспорным, что тем, кто хочет делать все, не удастся в результате ничего.

Поэтому я постепенно поняла, что хотя я и могла бы заниматься чем угодно, я сосредоточусь в каждый момент времени на чем-то одном. Мое постоянное требование к себе состояло в том, чтобы не стать неудачницей в выбранном деле. И это письмо я пишу тебе для того, чтобы предостеречь тебя от такого самоограничения.

Значительную часть своей жизни я провела, думая про себя: «Так, я собираюсь стать актрисой, значит, об успешной личной жизни стоит на время забыть». Или: «Я скоро стану матерью, пора завязывать с кино». Или: «Я замужняя женщина, поэтому мне необходимо стать прежде всего хорошей, заботливой женой, а карьера подождет».

Недавно мы с тобой наблюдали за женщиной-кандидатом в президенты, и все вокруг говорили: «Ну, не спорю, она умная и умелая, но холодная какая-то. Наверняка плохая жена и мать. Бесчувственная». С чего? Потому что умная? Нам обеим это показалось тогда странным. Не должно быть так, что, определяя себя одним образом, непременно теряешь возможность быть чем-то иным. В этой странной обстановке я начала понимать, что мое решение заниматься чем-то одним, чтобы не стать неудачницей во всем, тянуло меня к земле. А мне хотелось быть женщиной, которая может все.

‘ЖИЗНЬ – ЭТО ОДНОВРЕМЕННО СТРАШНО И ВЕЛИКОЛЕПНО ’.

Джaя, до меня недавно кое-что дошло, что-то, что меня сейчас очень поддерживает. Вот что: жизнь – это одновременно страшно и великолепно. Невозможно все делать правильно. Что-нибудь обязательно пойдет восхитительно не так, и в результате ты лучше поймешь, что из себя представляешь.

Твое поколение растет бок о бок со страшной силой – социальными сетями. Они для тебя не меньше мать, чем я. Этот твой дополнительный родитель обладает серьезным авторитетом и пытается убедить тебя, что ценность человека определяется количеством подписчиков. Он также решает, что такое красота и какие излишества составляют суть жизни.

Девочкам навязываются сейчас две противоположные истории, держащие их взаперти, черная и белая. Одна крайность – в том, что все прекрасно и воздушно, и каждый из нас окружен друзьями. Другая выпячивает и воспевает депрессию и одиночество. Важно понимать, что большая часть твоей жизни будет происходить в пространстве между блаженством и отчаянием, между безупречно выстроенным порядком и разрушительной катастрофой. Там, где и находится спасение.

Верь в себя, слушай себя, даже когда все вокруг рушится. Слушай рассказы друзей об их сером пространстве, и будь готова поделиться своими. Успех и поражение придут к тебе в равной мере. И то, и другое – достойный опыт, который и определит тебя. Для меня все сложилось в тот самый момент, когда я отдалась течению жизненных неурядиц – и моя жажда творить, и мои умения как актрисы, и мои способности как друга и матери.

Прелесть женской жизни в наше время заключается в мелочах, в праздновании мгновений, которые и складываются в результате в личность. Радость тела, его чувственности и привлекательности; радость служения, созидания, материнства. Главное – не стоять у самой себя на пути, выстраивать свою собственную историю, не позволять себя загнать в чужую, которая может показаться легкой дорогой к успеху и толпам подписчиков. Мне бы хотелось, чтобы ты жила в своем мире, в своем собственном восхитительном беспорядке. Твоя история исходит из тебя.

Люблю, мама.

20

Минута – это сколько?

19 февраля 1968 г. на телеканале PBS в США впервые вышла в эфир передача «Соседи мистера Роджерса», познакомив страну с ведущим Фредом Роджерсом, удивительно уравновешенным, спокойным и доброжелательным господином, который в течение следующих 30 лет расскажет миллионам детей о множестве разных предметов и станет для многих из них почти членом семьи. Таланты Роджерса этим не ограничивались: он не только вел передачу, но и был ее режиссером и сценаристом. Даже куклы на экране говорили его голосом, и музыку к знаменитой песенке-заставке «Хочешь, будем соседями?» он написал сам.

Роджерс также лично отвечал на многие из тысяч писем, приходивших на адрес передачи от тех, кого он называл «своими телевизионными друзьями». В августе 1988 года он получил письмо от женщины по имени Тина Лебланк-Садоски, которая рассказала ему о своей дочери, попавшей в больницу. Роджерс ответил им обеим, и переписка продолжалась все время, пока девочка находилась на лечении. К сожалению, Мишель Садоски умерла в январе 1990