Тропами святого Урала. Часть 3. В. Н. Татищев. Георг Вильгельм де Геннин. Акинфий Демидов - Александр Смольников

сентябре 1720 в отношении Берглина были какие-то сомнения, то к концу декабря они фактически рассеялись, так что они сочли возможным принять такое решение без прямого одобрения коллегии. В итоге присутствие Берглина позволило Татищеву и Блиеру отъехать на Уктус и тратить как можно меньше времени на дела в Кунгуре.

1.8. На Уктусский завод

Из Кунгура выехали обозом примерно из тридцати шести подвод. Опять дорога. Уральский край, ещё совсем недавно земля вогулов, раскинулся перед глазами Татищева. И чем ближе они с Блиером подъезжали к назначенному месту, тем он больше влюблялся в эти старые горы. В начале пути в основном росла берёза, потом сосны всё больше стали оттеснять русскую белоствольную красавицу и вот пошли поросшие сосновым лесом места. Тайга! В этой местности горы были не высокие и порой просто напоминали большие холмы, и только к северу вытягивались к небу. Домишки темнели в сугробах, выделяясь на общем фоне белыми снежными шапками крыш, стояли набычившись, опоясанные крепкими венцами брёвен из сосны, огороженные вросшими в землю добротными заборами – крепостями с огромными воротами, полностью прятавшие всю внутреннюю жизнь своих хозяев. Проехав от Кунгура двести девяносто три версты, прибыли в деревню Исток.

– Хорошо живут, крепко! Да тут по-другому и нельзя, суров уральский край, ой суров! – промелькнуло в голове Татищева.

– Иоганн Фридрихович, темнеет уже, давай определяться на постой, а уже завтра с утра выедем к заводу.

Отдав распоряжение возничему, постучались. В открывшуюся дверь, вырвался наружу пар теплого воздуха из дома. В сенках стряхнули снег, обмели валенки стоявшим в углу веником из веток берёзы без листьев, перетянутый в пучок такой же веточкой. В углу за висящей на стене одеждой, Татищев заметил сухой веник полыни, видно водружённый туда с лета от моли. Вошли в дом пригнувшись в низком проёме двери, переступая через порог. Перекрестились. С проёма русской печки под потолком, высунулась лохматая голова мальца, рассматривавшего вошедших. Рядом стояли чугунки, горшки, в «красном» углу иконостас с лампадкой, покрытый белым с узорами рушником-божником. Такие же полотенца свисали с полок. Хозяйка уже хлопотала за столом, собираясь потчевать гостей иван-чаем с пирогами и шанежками из черёмухи. Тут же стоял чугунок, из которого поднимался пар. Женщина только что ухватом вытащила его из печи. Запахло рассыпчатой картошечкой, и от распространившегося запаха захотелось есть. Увидев на столе большую чашку солёных груздей, Василий Никитич не удержался и, подцепив кусочек крепенького гриба, закинул себе лакомство в рот, захрустев, разжёвывая грибочек и при этом ощущая запах листьев смородины, вишни и хрена, положенные в грибы при засолке. Взяв чашку с грибами руками, поднес к лицу и вдохнул понравившийся грибной аромат, крякнул:

– Хорошо, хорошо живёте!

– Да где там, барин, хорошо! Живём, работаем, но не бедствуем, что правда, то правда! – Егор, хозяин избы, обтёр стекло запотевшей бутылки с мутной жидкостью и поставил на стол для дорогих гостей.

Ужин протекал в неспешных разговорах, который оживился после выпитых рюмок самогона на травах. Татищев живо интересовался у Егора жизнью местных крестьян, работных людей. Но чем больше он узнавал, тем думы его становились более тягучими от услышанных ответов об обманах при расчётах на заводах, о тяжёлом труде работных, постоянных побоях за провинности и прочей несправедливости со стороны местных властей и заводчиков.

– В результате произвола, Василий Никитич, притеснений разных, многие крестьяне уезда бегут в Сибирь-матушку искать лучшую жизнь. Да где она эта жизнь? – Егор запустил лапищу в бороду, и уже осоловелыми глазами от выпитого, посмотрел на капитана.

Порадовали Татищева только вести о том, что в окрестностях найдено не мало руды разной по берегам рек, да в отвалах горных, о том, что есть среди местных людишек – вогулы, знающие те места.

Степанычева Нина. «Старый Уктус».1999

На Уктусский казенный завод, переехав речку Черемшанку, откуда уже было рукой подать до места, прибыли следующим днём с 29 на 30 декабря к вечеру, преодолев ещё сорок две версты.

Татищев, прибыв на Урал, представляет на Урале казну. Поэтому всё, с его точки зрения, выгодное для казны он стремился сохранить за ней, во всём здесь беря пример у Якова Вилимовича Брюса. Одним из главных железоделательных предприятий, где Татищеву и Блиеру предстояло вникнуть во все заводские дела и навести порядок, и был Уктусский завод, основанный в 1702 году по инициативе думного дьяка Андрея Андреевича Виниуса. Первоначально он был доменно-передельным, а с 1717 года ввели регулярную медную плавку на рудах Полевского и Гумешевского месторождений.

До последнего времени завод работал, было выковано около ста тысяч пудов железа и около четырех тысяч пудов меди, но постепенно к 1720 году совсем уж захирел. Три дня потребовалось Татищеву на ознакомление с положением дел на Уктусском казенном заводе, которые его не порадовали: после пожара, учиненного башкирами, его восстановили, но не полностью.

И уже в январе 1721 года обер-фейерверкер Хенрик (Индрик) Шульц, шведский пленный, был вызван Татищевым на Уктус и вместе с ним ротмистр Петер Шенстрем (Шайнстром), которому Василий Никитич распорядился подобрать жильё, так как тот собирался привезти и семью. Также из Кунгура был запрошен капитан Берглин.

Василий Никитич с трудом забрался на гору, резко уходящую вверх, почти вертикально от реки Уктус (Патрушихи). Для этого ему понадобилось пройти на лыжах манси, подбитых шкурой лося, по пологому склону от слияния Уктуса и Исети в сторону плотины завода. Снега было уже прилично, но не запредельно. Однако, без лыж бродить по снежному лесу всё равно было бы не реально. Вокруг росли сосны с вкраплением между ними одиноких берёз, рябины и низкий поросший кустарник. В стороне виднелись заросли осины. На рябину опустилось два снегиря, краснея пушистыми грудками, вызвавших снегопад с ветки. Красивые птицы, здешние, уральские. Татищев подъехал к обрыву над рекой. Красота! За спиной у него волнами лежали Уктусские горы, а в даль за рекой, сверху было хорошо видно, местность выравнивалась и полого уходила на Шиловскую гору. Внизу расположился завод с плотиной.

Первое, что бросилось ему в глаза, – его неудобное расположение. Рудники на Шиловской горе были в запущенном состоянии, но могли дать достаточное количество высококачественной руды. Однако речка Уктус, на которой располагался завод, была настолько маловодной, что из шести имевшихся на заводе молотов она приводила в движение лишь два, «и то с немалым простоем», как доносил Татищев в коллегию.

– Место другое нужно для завода искать, тут и в лес не ходи, понятно! – Проскочило