Троцкий: Жизнь революционера - Джошуа Рубенштейн

заключенных, вывести армейские части из Санкт-Петербурга, разрешить создание народного ополчения и признать право на восьмичасовой рабочий день. Царь и на этот раз отступил, даровав политическую амнистию в надежде на то, что эта новая уступка обеспечит сохранение его авторитета. Только после этого Ленин почувствовал, что может без опасений вернуться в Россию.

Приехав в столицу в ноябре, Ленин понял, что большевикам придется признать существование Совета и найти способ сотрудничать с ним. Когда же он увидел, с какой энергией Троцкий руководит работой Совета, он нашел в себе мужество признать его видную роль. «Что ж, Троцкий завоевал это своей неустанной и яркой работой», – сказал он соратнику. Пользуясь недавно дарованной неприкосновенностью личности, революционеры вроде Троцкого выступали с речами перед огромными толпами, а полиция, обязанная соблюдать обещание царя, могла лишь беспомощно стоять рядом. Расцвела оппозиционная пресса. Будучи лидером Петербургского совета, Троцкий встал во главе небольшой «Русской газеты». «В течение нескольких дней, – вспоминал он – тираж поднялся с тридцати до ста тысяч. Через месяц заказы на газету доходили до полумиллиона». И большевистская «Новая жизнь», и меньшевистское «Начало» выходили более чем пятидесятитысячными тиражами. Их поддерживали состоятельные предприниматели, которые принимали суровую реальность – Россия больше не могла жить как раньше.

Совет бросал вызов царю и производил впечатление серьезной угрозы престолу. (Макс Истмен, который одно время занимался популяризацией образа Троцкого на Западе, писал о событиях 1905 г.: «Несколько дней власть Троцкого в России действительно была большей, чем царская». Это грубое преувеличение.) Совет просуществовал 52 дня. Граф Витте, который теперь возглавил правительство, терпеливо ждал, пока рабочие и их союзники потеряют решительный настрой. Он начал вновь вводить цензуру. Призывы к еще одной всеобщей стачке не вызвали широкого отклика. Армейские части перестали реагировать на революционные лозунги. 3 декабря Витте приказал войскам окружить здание Совета. Троцкий, руководствуясь политическими и моральными соображениями, крикнул своим сторонникам, чтобы те не оказывали сопротивления, но при этом привели свои револьверы в негодность, вместо того чтобы сдать их полиции. Его арестовали вместе с другими лидерами.

Но революция еще не закончилась. Московский совет, созданный в октябре, по-прежнему был полон решимости сопротивляться. Восставшие рабочие, к которым присоединились учащиеся средних и высших учебных заведений, сооружали на улицах баррикады. Они смогли продержаться десять дней, пока царь не отправил против них преданные ему армейские части. Имея в своем распоряжении артиллерию, они убили более тысячи человек, в том числе пленных и безоружных штатских.

Оглядываясь на революцию 1905 г., Троцкий называл ее «генеральной репетицией», полной суровых уроков, которыми он сполна воспользуется в 1917 г. Он был уверен, что «не оппозиционное движение либеральной буржуазии, не стихийное восстание крестьян, не террористические акты интеллигенции, а рабочая стачка впервые поставила царизм на колени». Его теоретические постулаты и прозрения как марксиста получили свое подтверждение. Именно пролетариату суждено взять власть в свои руки, именно рабочие станут определять судьбу России.

Около десяти месяцев Троцкий, как и другие лидеры Совета, провел в предварительном заключении в знаменитых петербургских тюрьмах – сперва в «Крестах», затем в Петропавловской крепости. С ним и с его товарищами обращались с изрядной долей уважения. Двери их камер не запирались, и им было разрешено читать переданные с воли книги, встречаться друг с другом и даже обсуждать предстоящие политические проблемы. В эти месяцы родился его первый сын – Лев.

Очень скоро Троцкий установил для себя насыщенный режим дня. Бегло читая по-немецки и по-французски, он ежедневно проводил по нескольку часов за серьезной литературой. В свободное время он предавался блаженству: «Лежа на тюремной койке, я упивался ими [европейскими классиками] с таким же чувством физического наслаждения, с каким гурманы тянут тонкое вино или сосут благоуханную сигару». Кроме того, он много писал. Одна из написанных им в этот период работ, в частности, сохраняла актуальность в течение всей его последующей жизни.

Между большевиками и меньшевиками – которые в 1905 г. в условиях всероссийской смуты на самом деле сильно сблизились друг с другом – существовал консенсус относительно того, что революции развиваются по определенной схеме. Феодальные общества должны пройти процесс индустриализации, в результате которой возникает городской средний класс (буржуазия). После того как этот класс приходит к власти – в ходе так называемой буржуазной революции, – устанавливается парламентская демократия, подразумевающая свободные выборы и гражданские свободы. Но неизбежная эксплуатация городского пролетариата делает капитализм уязвимым перед новой революцией. В соответствии с этой концепцией Маркса такая страна, как Германия – с ее многочисленным и политически грамотным рабочим классом, – должна была стать первым обществом, в котором произойдет пролетарская революция. (Выражаясь языком марксизма, рабочий класс Германии был более зрелым, более высокоразвитым, чем в других странах.) Но здесь русские марксисты сталкивались с головоломной дилеммой. Капитализм в России был относительно неразвит, и буржуазная революция стране еще только предстояла. На троне по-прежнему восседал царь, обладающий неограниченной властью, а российская буржуазия была слабой и нерешительной. По мнению Троцкого, в 1905 г. именно рабочие чуть было не сбросили царя. Однако их революционная инициатива шла вразрез с постулатами классического марксизма.

Троцкий хотел уяснить, каким образом в отсталом обществе могут возникнуть условия для марксистской революции. Размышляя над этой дилеммой, он выдвинул две известные теории: «неравномерного и комбинированного развития» и «перманентной революции». На самом деле обе эти идеи он сформулировал еще в 1904 г., находясь в Цюрихе в компании еще одного революционера, которого звали Александр Гельфанд (партийный псевдоним – Парвус). Но только в 1906 г., когда Троцкий целыми днями читал и писал в петербургской тюрьме, ему удалось систематически изложить свои теории в сборнике статей под заголовком «Итоги и перспективы. Движущие силы революции».

По словам Троцкого, лишь поверхностное прочтение Маркса приводит к мысли о том, что пролетарская революция может победить только в стране с высокоразвитой капиталистической системой и сильной буржуазией, такой как Германия. Троцкий доказывал, что относительная отсталость России, и в частности отсутствие в ней среднего класса и капитала, может способствовать революции, сделать революцию еще более вероятной, если не неизбежной. Россия, не успев развить полноценную капиталистическую систему, уже производила городской пролетариат. Если пролетариат добьется в России власти, он сможет завершить процесс модернизации, который в норме был задачей буржуазии, то есть процесс капиталистического развития, характерного для стран Западной Европы. В этом смысле Троцкий пытался проанализировать перспективы революции в России в марксистских категориях (как он их понимал), вместо того чтобы механически применять марксистские принципы.

В России революция могла произойти одновременно среди буржуазии и пролетариата, по сути, миновав буржуазную фазу. Рабочие сами взяли бы власть, а затем объявили диктатуру пролетариата. Сосредоточив власть в своих руках, такое новое правительство рабочих, действующее в интересах рабочих, с самого начала окажется в изоляции и столкнется с враждебностью капиталистических стран. Идея Троцкого о перманентной революции заключалась в том, что социализм не может победить в одной стране, в особенности в такой стране как Россия, экономическое развитие которой безнадежно отставало от других, более прогрессивных стран. Чтобы удержать власть, рабочему правительству России потребуется вдохновить революции в экономически более развитых европейских государствах, которые затем придут ему на помощь. Теория перманентной революции придала имени Троцкого особую привлекательность. Она вызвала бесконечные споры и дискуссии в социал-демократических кругах и помогала отличать Троцкого от Ленина.

Помимо штудирования европейской литературы и разработки новой теории революции, у Троцкого в тюрьме были и другие дела. Всем обвиняемым нужно было подготовиться к тому, чтобы предстать перед царским судом. Оставшиеся на свободе лидеры меньшевиков, которыми руководил Юлий Мартов, хотели, чтобы защита строилась на основе Октябрьского манифеста: царь гарантировал гражданские свободы, и действия подсудимых в качестве руководителей Совета не нарушали ни букву, ни дух манифеста. Арестовав их, закон нарушил именно царь. Но Троцкий не согласился с подходом Мартова: это было бы отрицанием того, что Совет собирался захватить власть путем вооруженного восстания, и признанием легитимности царского правления. Троцкий не собирался защищать себя в обычном смысле этого слова.