“…я прожил жизнь”. Письма. 1920–1950 гг. - Андрей Платонович Платонов

“Ювенильное море”) важнейшие вехи своей политической биографии: “Умрищев давно был исключен из партии, перенес суд и отрекся в районной газете от своего чуждого мировоззрения”. Однако пролетарским писателям рекомендовалось учиться у Салтыкова-Щедрина и Гоголя описывать отрицательные типы прошлого и настоящего только с позиций нового мира и его идеологии, из которой однозначно был исключен гоголевский “смех сквозь слезы” как проявление реакционной традиции русской классической литературы. Нахождение внутри этой смеховой традиции жизни и культуры, где, по словам любимого Платоновым В. Розанова, вечно “пререкаются” ангел смеха и ангел слез, является устойчивой чертой художественной идеологии Платонова. Однако о результатах этой устойчивости, проявившей себя в опубликованной в журнале “Красная новь” повести “Впрок (Бедняцкая хроника)”, ему придется объясняться в 1931 году уже вполне по-серьезному. В первом письме в “Правду” и “Литературную газету” Платонов еще пытался отшутиться, однако вскоре стало не до шуток. Ему предстояло объясниться с главным читателем страны – И. Сталиным, и в этой ситуации разворачивающейся интриги вокруг публикации “Бедняцкой хроники” проявит свою силу текущий политический момент весны 1931 года.

Остановимся более подробно на политической ситуации писем Платонова во власть 1931 года, о которой писателю будут напоминать до конца его жизни, а повесть “Впрок” впервые переиздадут в СССР только во второй половине 1980-х годов, и то с купюрами.

В эти годы Сталин получал немало писем от советских писателей, оказавшихся в зоне истребительной критики и отлучения от литературы, однако в переписку с ними не вступал. В некотором смысле исключителен и одновременно показателен случай с “первым пролетарским поэтом” и кремлевским жителем Демьяном Бедным[40]. Самый успешный писатель советской России впервые крупно ошибся в 1930 году, опубликовав в “Правде” и “Известиях” цикл очередных фельетонов. Бедный привычно и виртуозно клеймил русского “мужика” со всеми его историческими пороками, клеймил в полном следовании идеологическому курсу “года великого перелома” (название статьи И. Сталина, опубликованной в “Правде” 7 ноября 1929 года), однако в официальном пропагандистском дискурсе в течение полугода происходят радикальные изменения, определяемые статьями Сталина “Головокружение от успехов” (“Правда”, 1930, 2 марта), “Ответ товарищам-колхозникам” (3 апреля) и “Постановлением ЦК ВКП(б) о борьбе с искривлениями партийной линии в колхозном движении” (15 марта). Партия неожиданно публично осудила “перегибы” в проведении коллективизации и заявила о борьбе с “искривлениями и их носителями”, с “опьяненными успехами товарищами”, которые “стали сползать с пути наступления на кулака на путь борьбы с середняком”, и призвала на местах преодолеть “головокружение от успехов”…

Принятое 6 декабря 1930 года постановление секретариата ЦК ВКП(б) “О фельетонах Демьяна Бедного «Слезай с печки», «Без пощады»” выполнено в полном следовании духу и букве партийных документов весны 1930 года: “ЦК обращает внимание редакций «Правды» и «Известий», что за последнее время в фельетонах т. Демьяна Бедного стали появляться фальшивые нотки, выразившиеся в огульном охаивании «России» и «русского» (статьи «Слезай с печки», «Без пощады»); в объявлении «лени» и «сидения на печке» чуть ли не национальной чертой русских («Слезай с печки»); в непонимании того, что в прошлом существовало две России, Россия революционная и Россия антиреволюционная, причем то, что правильно для последней, не может быть правильным для первой; в непонимании того, что нынешнюю Россию представляет ее господствующий класс, рабочий класс, и прежде всего русский рабочий класс, самый активный и самый революционный отряд мирового рабочего класса, причем попытка огульно применить к нему эпитеты «лентяй», «любитель сидения на печке» не может не отдавать грубой фальшью. ЦК надеется, что редакции «Правды» и «Известий» учтут в будущем эти дефекты в писаниях т. Демьяна Бедного”[41]. Этот документ, опубликованный в центральных газетах, обнадежил многих, в том числе и автора “Впрок”, и тех, кто принимал решение о публикации повести.

Бедный пишет истерическое письмо Сталину, выдержанное в стилистике плача: “Пришел час моей катастрофы. Не на «правизне», не на «левизне», а на «кривизне». Как велика дуга этой кривой. <…> Я неблагополучен. Меня не будут почитать после этого не только в этих двух газетах – насторожатся везде”[42]. В развернутом послании от 12 декабря 1930 года Сталин сформулирует “ясный ответ” Бедному, и не только ему. Для партии и для него как представителя верховной власти в стране нет писателей вне партийной критики, и эта критика должна восприниматься как директива и закон: “Десятки поэтов и писателей одергивал ЦК, когда они допускали отдельные ошибки. Вы всё это считали нормальным и понятным. А вот когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике Ваши ошибки, Вы вдруг зафыркали и стали кричать о «петле». На каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать Ваши ошибки? Может быть, решение ЦК не обязательно для Вас? Может быть, Ваши стихотворения выше критики?”[43]

Повесть Платонова “Впрок” Сталин будет читать совсем скоро – в первых числах мая 1931 года. Правда, в отличие от письма к Бедному, внесенного в биографическую хронику 13-го тома сочинений Сталина (“И. В. Сталин пишет ответ на письмо Демьяна Бедного”[44]), это событие в ней не отмечено. На письмо Платонова Сталин не ответил.

Политический вектор менялся стремительно. Если весной 1930 года, опираясь на авторитет последних партийных документов о коллективизации, можно было осмеивать “перегибщиков” всех мастей, то через год прошлогодние формулировки в отношении коллективизации были прочно забыты и власть продолжила прежний карательный курс на сплошную коллективизацию. Именно на весну – лето 1931 года приходится принятие ряда основополагающих документов по депортации “кулаков”, “пролезших в колхозы” и избежавших по каким-либо причинам экспроприации и высылки; специальной комиссией Политбюро регулярно утверждаются планы переселения кулацких семей и списки новораскулаченных (иногда на одном заседании – до 150 тысяч кулацких семей) и т. п. Все эти документы, естественно, относились к закрытым, и на них сразу же ставился гриф “Совершенно секретно. Снятие копий воспрещается”, “Строго секретно”[45].

Повесть “Впрок” Платонов написал весной 1930 года, и практически год она находилась в редакциях журналов и издательств. В политическом же контексте радикального поворота весны 1931 года повесть была прочитана Сталиным вполне адекватно – как обличительный документ к событиям не только весны 1930-го, но и политического виража 1931 года. “Бедняцкая хроника” по сути дела дезавуировала партийные документы 1930 и 1931 годов и сняла с них гриф секретности, потому что рассказала о том, о чем со всех концов страны писали в Москву рабочие и крестьяне. Этими скорбными письмами были завалены редакции всех центральных газет. Вот лишь некоторые фрагменты из посланий, собранных в специальные папки для ответственного редактора главной газеты страны – “Правды”. Все