Элизабет Хереш - Цесаревич Алексей

«Кто?» — недоумевает адмирал.

«Престолонаследник», — отвечает Николай.

Так же спонтанно и неожиданно для собеседника государь перебивает во время отчета начальника придворной императорской канцелярии, генерала Мосолова: «Думаю, Вы еще не видели моего любимого маленького царевича. Пойдемте, я покажу Его Вам».

К неодобрению Александры Николай вынимает купающегося малыша прямо из ванны — чопорная и консервативная царица считает, что не следует показывать его в таком виде посторонним. Присутствующая при этом царица-мать в восторге, потому что ребенок может сам приподняться. Министр двора вспоминает эту сцену: «…Право, чудный, — восторгается своим внуком царица-мать, — какой живой, добродушный, с красивым лицом…».

Царица сама, что для женщин с таким положением в России не принято, ухаживает за ребенком, хотя ей помогают три няньки.

Позже, во время прогулок царской семьи на императорской яхте, к ним присоединяется еще и матрос Андрей Деревенько, который учит наследника ходить, а затем вместе с другим матросом Климентием Нагорным и лакеем Седневым постоянно сопровождает и оберегает его.

Сам Алексей так восхищается матросами, что, как только вырастает из грудного возраста[16], хочет носить исключительно морской костюм и сызмальства настаивает на разрешении принимать участие в строевой подготовке на корабле, ради чего охотно встает в семь часов утра.

Царь заботится о том, чтобы престолонаследник как можно чаще показывался на публике и как можно раньше знакомился с многочисленными обязанностями, связанными с соблюдением этикета, прежде всего военного, что наиболее близко Николаю. За своим первым в своей жизни военным парадом Алексей восторженно наблюдает с крыльца дворца, находясь на руках царицы, уже в возрасте шести месяцев. Л когда царь провожает в Ревель уходящий к японским берегам флот под командованием адмирала Рождественского, царевичу, который у него на руках, почти год. Алексей — как живой символ — присутствует также, когда царь верхом на коне, по русскому обычаю, благословляет иконой выступающие на фронт воинские части. Однако уже ничто не может изменить трагический ход русско-японской войны.

Тем временем царица в меру своих сил пытается помочь смягчить последствия войны. После рождения наследника растут симпатии к Александре, доселе часто критикуемой за уединенность и замкнутость. Теперь ей отдают должное за активное участие в оказании помощи жертвам войны. Она организовывает собственный госпиталь для инвалидов войны и сооружает для них на территории дворцового парка реабилитационный центр, в котором — впервые в России! — осуществляется программа переобучения.

Царь по-прежнему обсуждает политические вопросы в переписке с матерью, живущей в петербургском городском дворце, не забывая при этом информировать ее о царевиче. Так, когда тому исполняется год и четыре месяца, Николай пишет: «…Мальчик уже научился хорошо ходить, но пока не разговаривает. И еще нет ни одной его фотографии».

Вскоре после этого с Алексея впервые пишут портрет. И его живой темперамент усложняет задачу художника. Первый мазок ложится на холст только тогда, когда царевич сам получает возможность рисовать, что вскоре становится одним из его любимых занятий.

Царское Село

О детстве престолонаследника и о мире, его окружавшем, рассказывает швейцарец Пьер Жильяр, учитель французского языка у старших сестер Алексея: «Зимой царская семья обычно жила в Царском Селе, небольшом дачном поселке в двадцати километрах к югу от Петербурга, раскинувшемся на большом холме, на вершине которого стоял Большой дворец Екатерины II. А недалеко от него, в парке с небольшими искусственными озерами, располагался меньший и более скромный Александровский дворец, окончательно ставший резиденцией Николая II после трагических январских событий 1905 г[17].

В одном крыле дворца на первом этаже жили царь с царицей, над ними — их дети. В центральной части здания находились помещения для официальных приемов, в другом крыле размещались некоторые члены свиты. Обстановка соответствовала скромным вкусам царской семьи.

Там в феврале 1906 г. я впервые увидел царевича Алексея, которому в то время было полтора года. В тот день уже в конце урока с Ольгой Николаевной — занятия в Александрийском дворце проводились несколько раз в неделю — вошла царица с великим князем Алексеем Николаевичем на руках, — очевидно, чтобы показать мне своего сына, ранее мною не виденного. Ее лицо светилось радостью матери, увидевшей осуществление своей заветной мечты в появившемся на свет ребенке. Нельзя было не заметить, какое чувство гордости и счастья вызывает у нее красота малыша. И действительно: в то время царевич был очаровательным ребенком, о каком можно было только мечтать, с чудесными светлыми локонами, большими серо-голубыми глазами и густыми, длинными, темными ресницами. У него был свежий розовый цвет лица здорового малыша, а когда он улыбался, то на щеках появлялись две ямочки. Я подошел к нему и встретился с серьезным, немного испуганным взглядом, и только через некоторое время ко мне протянулась маленькая ручка. Во время этой первой встречи мне сразу бросилось в глаза, как царица с нежностью матери, одержимой заботой о благе своего дитяти, прижимала к себе царевича. Но очевидным было и то, что за всем этим скрывались удивившие меня тревога и беспокойство, причина которых стала понятна только спустя некоторое время».

В последующие годы Жильяру чаще представляется возможность видеть Алексея Николаевича, так как наследник очень любит убегать от нянек и врываться во время занятий в классную комнату сестер.

Едва научившегося ходить Алексея уже не удержать. Порой няням тяжело поймать быстро исчезающего в одной из многочисленных комнат дворца царевича. Не забегает он только в приемную перед рабочим кабинетом царя: детям запрещено находиться там, где ожидают аудиенции министры, дипломаты и другие посетители. Однако построенный Александром I в форме полукруга дворец достаточно велик, и в парадных помещениях между левым и правым крылом есть бесчисленное множество мест, где можно спрятаться. К тому же торжественная атмосфера так непохожих на уютные детские комнаты элегантных залов манит Алексея, как запретный плод: хочется проникнуть туда, спрятаться от погони за огромными вазами или бархатными занавесками, или просто пробежаться по мягким толстым персидским коврам.

Если не принимать во внимание столовую, приемные и рабочие кабинеты царя и царицы, то личные покои царской семьи относительно скромны для резиденции монархов и едва ли отличаются от тех типично английских жилищ, к которым привыкла Александра при посещении загородных резиденций своей английской бабушки, ведущей спартанский образ жизни.