Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

несерьезную. К тому же мама задерживалась в лавке… Он достал из кармана три копейки и отдал их шарманщику.

– Леня, ваш выход! – торжественно произнес старик.

Казалось, попугай только этого и ждал. Он нырнул в коробку с предсказаниями, пошебуршал там разноцветными бумажками, свернутыми в маленькие рулончики, и высунулся с красным рулончиком в клюве. Затем он выбрался из коробки и уселся на край боковины, повернувшись своим длинным желтым хвостом к зрителям, коих было два – Алеша и вихрастый мальчик, его ровесник, у которого мама, вероятно, тоже задержалась в одной из лавок.

Алеша немного волновался, потому и не торопил попугая. Попугай, видя, что его никто не упрашивает, не тыркает, чтобы забрать бумажку, сам выпустил ее из клюва и, махнув ярко-синими крыльями, запрыгнул на руку хозяину. Алеша быстро поднял с земли бумажку и зажал ее в кулаке.

– Читай, – потребовал вихрастый.

– Вот еще! – фыркнул Алеша. – Это тебя не должно касаться.

– Да прочти ты, жалко, что ли? Я бы прочел. Видно, ты читать еще не научился!

Алеша развернул предсказание.

– «Будешь повелевать камнями», – прочитал он вслух.

– Чем? – переспросил мальчишка. – Камнями? Ерунда какая-то. – Он с усмешкой посмотрел на попугая, потом на Алешу. – Тоже мне, повелитель камней!

– А может, он будет повелевать драгоценными камнями, – засмеялся шарманщик.

В этот момент Алеша увидел, что мама вышла из лавки с мясом, и кинулся к ней забрать покупки. Они пошли дальше по базару, к маминым постоянным продавцам. Купили яиц, пересыпанных кукурузной мукой, чтобы не бились. Взяли густой сметаны, она продавалась в глиняных кувшинчиках, обвязанных чистой тряпицей. Сливочное масло покупали в последнюю очередь, чтобы не успело растаять.

Красную бумажку Алеша, придя домой, как можно туже скатал в рулончик, обмуслявил конец, чтобы не раскатывалось предсказание, и схоронил в своем сундучке, где у него лежали личные вещи.

«А правда, как это – повелевать камнями?» – думалось ему. Представлялись камни, вырастающие до огромных гор, которым он, в генеральском парадном мундире с эполетами, в черных чакчирах с красными лампасами и в каске с султаном, отдавал приказы – то выстроиться по ранжиру, то поменяться местами. «Какие приказы бы еще отдать?.. Пойду-ка я лучше порисую». И Алеша, взяв альбом, кисти, палитру и акварель, отправлялся на улицу.

И после вхождения Молдавии в состав СССР Алексей Викторович не только предавался воспоминаниям, гуляя по городу детства, но и размышлял над преобразованиями молдавской столицы.

– Необходима реконструкция нижней части – старого города, – высказал он свое мнение властям. И показал уже составленный план с намеченной пробивкой бульвара от собора в сторону реки Бык и трех магистралей, сходящихся лучами возле старого базара.

Но война помешала всем планам. И в следующий раз архитектор приехал в Кишинев только после ее окончания. По поручению молдавского правительства Щусев занялся реконструкцией города. И делал он это с превеликим удовольствием. Все домочадцы, включая комиссованного Михаила Алексеевича, радовались за семейного патриарха. У него и с сердцем вновь наладилась дружба, и астма не одолевала, и приступов диабета не наблюдалось.

– Вы, Алексей Викторович, какой-то необыкновенный последнее время и будто помолодели, причем намного, – сказала как-то сноха, чем вызвала удивление Щусева, потому как у него, у свекра, были непростые отношения с женой сына. То ли она его стеснялась, то ли боялась, то ли не совсем понимала, одним словом, их обычное общение оставалось сухим, кратким и односложным. Его добрый знакомый художник Лансере вообще считал ее мерзавкой, о чем зачем-то сообщал всем своим знакомым. С извечным печальным вздохом:

– Бедный Щусев! Старший сын – психически ненормальный, дочки – одна умерла в младенчестве, другая после перенесенного в детстве менингита тоже малость с приветом, да еще и у младшего сына жена – отъявленная стерва.

Ох уж эти друзья, друзья…

– Понимаете, милая, – улыбнулся Алексей Викторович снохе, – сознание того, что мой труд необходим для счастья человека, является очень важным стимулом. Руководить восстановлением городов, жилья и обеспечивать радость человеку, который живет в этом городе, есть для меня самого счастье! И сделать это все надо как можно удобнее и красивее, потому как я убежден, что красота способна изменить нравы, сделать жителей совершеннее.

Во время войны в Кишиневе была уничтожена главная магистраль города – улица Ленина. Столица Молдавии потеряла много прекрасных зданий, из них две гимназии, разбомблены дома в рабочих кварталах, в общей сложности стерто с лица земли три четверти жилого фонда.

– Что главное в восстановлении города? – как-то задали вопрос архитектору в интервью.

– В первую очередь определить его архитектурно-художественное лицо, – ответил зодчий. – С соблюдением национального стиля.

Что же планировал Щусев для своего родного Кишинева? Он намеревался создать город-мечту, город-сказку. Даже мелководный Бык, правый приток Днестра, на котором и расположена столица Молдавии, снова станет, как в былые времена, мощным водным потоком, да приодетым в гранитные берега, да еще с портом в придачу.

Центр города – памятник архитектуры девятнадцатого века, установленный в честь побед русской армии в русско-турецких войнах, – Триумфальная арка. Между ней и кафедральным собором на месте бывшего Ильинского рынка разбить парк и выложить площадь Победы, по ее сторонам расположить колоннады Музея боевой славы. Главную колоннаду украсить куполом, похожим на купол Таврического дворца в Петербурге. Между колоннадами установить танки и орудия минувшей войны. Неподалеку от Триумфальной арки выстроить Дом правительства, с закругленными правым и левым крылами, как бы опоясывающими площадь.

От центральной точки композиции – арки – расходятся три луча. Это широкие радиальные проспекты. И много зелени, зелени, зелени. Помимо возведения новых жилых домов, вокзала, театра и заводов, строительство больших гидротехнических сооружений: Гидигичского водохранилища и Комсомольского озера. К проектированию этих сооружений Алексей Викторович привлек своего младшего брата Павла Викторовича, доктора технических наук, толкового инженера, одного из лучших специалистов современности.

Еще в начале работы над планом по реконструкции Кишинева профессор Павел Викторович Щусев, разглядывая удивительные рисунки брата, а старший Щусев свои архитектурные замыслы прорабатывал еще и акварелью, и весьма художественно, грустно сказал:

– Алеша, а не кажется ли тебе, что один зодчий замыслил архитектурную утопию?

– Павлик, не доводи до греха этого зодчего, не дай ему тебя треснуть из-за твоих речей, – с досадой сказал Алексей Викторович. – А то не ровен час, глядишь, и подерутся академик с профессором на старости лет.

– Ну что ты, хочешь Южную Пальмиру на месте Кишинева выстроить?

– Пальмиру? – архитектор задумался. – А что ж? Пальмира – один из богатейших и красивейших городов поздней античности. Град Плодородного полумесяца. Северная есть – наш Петербург, то бишь Ленинград. Пусть будет и Южная. Только с декором