«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

китайской таможенной декларации в Китай было запрещено ввозить, какие бы то ни было радио принадлежности, наряду с оружием и опиумом. Естественно, что чиновник, получив небольшую взятку, пропустил два чемодана с радиостанцией без досмотра и разговоров.

Обстановка к приезду «Джима», по его словам, была следующая. «Полная растерянность в связи с провалом Августа (Алексеева. – Авт.) и безответственная ликвидация этого провала». Единственно, что реально сохранилось, это полученные деньги по чекам Августа и автомобиль у Громова, зарегистрированный на его имя. Обстановка квартиры Августа, обошедшейся кассе в 1200 мексиканских долларов и которая, как выяснилось, провалена не была, куда-то исчезла. Ни одна из явок Августа Джимом не были использованы, т. к. «они никуда не годились». «Ликвидация фотоателье, произведённая Станиславом и его прежним фотографом, ничего не дало». Машину же «Джим» предложил «Громову» немедленно продать и деньги внести в кассу.

«Джимом» была дана следующая оценка наличного аппарата резидентуры:

«а) Станислав (назовём его Чарли) – чрезвычайно не развитый человек, неграмотный, как общественно, так и грамматически. Не имеет инициативы и требует неослабного надзора. Временно будет применён для оказания услуг технического характера. Откроет своё небольшое дело по специальности механического монтажа.

б) Эльза (назовём её Сузи) – общественно очень мало развита и вследствие того, что она знает только русский язык, как технический работник непригоден. Сейчас держит связь с Иностранцем.

в) Громов. Воздерживаюсь от всесторонней оценки его. Считаю его безответственным в смысле расходования денег. Несмотря на то, что в Центре было уговорено до моего приезда и санкции никаких повышений в окладах не производить и, вообще, никаких расходов крупных не делать, я по приезде встретился с этим, как уже свершившимся фактом.

Покупка им машины для нелегального аппарата и регистрация её на его имя, тоже весьма неясная комбинация».

Из агентов «Джим» принял «Иностранца», которому первоначально дал далеко не блестящую характеристику:

«Иностранец (назовём его 5001) – работает исключительно по денежным мотивам. Пока мало себя оправдывал и с 1000 мекс. дол., положенных ему Громовым, будет урезан до 300 д. месячн[ого] оклада и выдачей премиальных за хорошую работу. Считаю возможным развить его, т. к. связи у него, безусловно, имеются».

По приезде «Джим» установил, что китайской сети, как таковой, уже не существует. Оставлен был только один человек, якобы, для связи с ЦК, причём, предварительная проверка этой связи показала, что и этой связи нет. Джим высказал сомнение в существовании этой сети и прежде, т. к. «никто её не проверял и выплачивались деньги одному китайцу, которого знал Чарли (б. Станислав), а материалов, которых было очень мало, могли брать просто из китайской печати». Этот вопрос «Джим» ещё собирался выяснить.

Вновь приобретённым агентом был «коммерсант» – настоящее имя Лурье – Эттингоф, заведовавший коммерческой частью Шанхайского агентства КВЖД. Коммерсант был рекомендован «Громовым» «как вербовщик за небольшие деньги». На Джима произвёл «впечатление ловкого дельца», к которому он собирался присматриваться и «развивать его».

В свою очередь, «коммерсантом» был рекомендован курьер – настоящее имя Илья Аграчев. Курьер представлял собой мелкого торговца, постоянно курсирующего из Шанхая в Харбин и обратно. Связь с курьером поддерживалась через «коммерсанта». Аграчев мог провозить небольшие пакеты один раз в шесть недель, получая оплаченным проезд третьим классом (около 80 мексиканских долларов за поездку). Первую поездку он уже сделал с малоценным материалом. По дороге в Харбин «Джим» смог наблюдать за ним при проведении таможенного досмотра, т. к. тот его не знал. Аграчев произвёл впечатление подходящего для этой цели человека, но требовал ещё дополнительной проверки.

В двадцатых числах октября в Харбин пришло сообщение из Москвы: «Готовим к поездке к Вам восточника Лядова[231], нужно его устроить на дороге, вне Харбина, желательно, Шанхае». Речь шла об устройстве на КВЖД выпускника восточного факультета Военной академии РККА. И спустя несколько дней поступила более категоричная телеграмма: «Лядова надо устроить в Шанхае».

Как раз в эти дни решалась участь Горбатюка («Громова»). Советское руководство КВЖД приняло решение об освобождении его от занимаемой должности и последующем отзыве. Оказывается, что накопилось целое дело с материалами о том, что Громов пьянствует и развратничает с таким недопустимым «размахом», что он компрометирует СССР. «С ним долго канителились, так как он спекулировал на „особых заданиях“, которые он имеет от ряда лиц, в том числе, от Павла (Берзин Я. К. – Авт.). Последнее имя он особенно трепал». Одна из местных газет опубликовала статью о дебоше с участием Громова. «Он где-то в пьяном виде наскочил с автомобилем на какой-то английский авто, разбил его, перевернул какую-то леди и т. д.».

«В общем, надо считать установленным, что Громов наделал таких дел, что оставлять это без последствий нельзя. Кроме того, он так замарал наше имя, что отмыть будет трудно. Не говоря уже о том, что мы, вообще, здесь очень слабы, – неизмеримо слабее, чем соседи». – подвёл итог в своём докладе в Центр харбинский резидент «Семён» 27 ноября 1928 г.

В результате по согласованию с руководством Китайской Восточной железной дороги было принято решение о назначении Лядова в Шанхай на должность заведующего агентством КВЖД. Лядова, которому был присвоен псевдоним «Сян», предполагалось использовать как помощника «Джима», который «будет заниматься использованием имеющихся, несомненно, больших легальных возможностей, и разрабатывать тех людей, которых ему Джим укажет». Во второй половине ноября 1928 г. Лядов был уже в Харбине.

Тем временем, «Джим» собрал рацию, которую пока «устроили» у «Станислава», и сообщил о готовности приступить к работе Шанхай-Владивосток в любое время. Через Харбин в Центр была направлена программа, по которой «Джим» собирался работать.

25 октября 1928 г. в Шанхай прибыл Кассони Бела Белович («Имре»), 1895 г. рождения, венгр по национальности.

«Имре» решено было направить в Кантон, «положив этим начало в построении треугольника, намеченного Центром, т. е. Шанхай, Кантон и Ханькоу». Однако, время внесло свои коррективы.

В декабре 1928 г. в Шанхай прибыл К. Е. Даниленко[232] («Райнис»), предназначенный нелегальным резидентом в Ханькоу. Организация руководства и связи, а также обеспечение «крышевого» прикрытия возлагались на «Джима».

В «Докладе о работе агентуры IV Управления col1_0А. за 1927/28 г. и состоянии её к 1 января 1929 г.» отмечалось, что одна из стоявших перед агентурным отделом Управления к началу отчётного года важнейших организационных задач сводилась к следующему;

«Необходимо было осуществить на практике начатое ещё в конце предыдущего отчётного года переведение на нелегальное положение всех резидентур, в первую очередь – в главнейших странах».

Переход на нелегальное положение поставил перед военной разведкой проблемы, о которых уже в той или иной степени говорилось и к решению которых приступили со второй половины 1927 г. Так, если при осуществлении руководства агентурной сетью резидентуры с позиций сотрудников наших официальных миссий вопрос