Дневник 1879-1912 годов - Александра Викторовна Богданович

было бы рабочих союзов, что он их признает крайне вредными и развращающими. Е.В. сделал возражение Грингмуту насчет Дубасова, который был им признан образцовым диктатором, что у Дубасова не хватило мужества подписать запрос министру народного просвещения Кауфману относительно школ, университетов и проч., подписанный 16 членами Государственного совета, – он отвильнул.

10 апреля. Рассказывал гр. Толь, как он вчера представлялся царю. В разговоре с царем пришлось Толю что-то упомянуть про народный бунт. На это царь горячо воскликнул: «Бунта больше никогда не будет!»

12 апреля. Ильинского, убийцу гр. Н.П.Игнатьева, приговорили к 15 годам каторжных работ. Это все равно что помилование, так как из каторги убежит, как недавно убежали Хрусталев (Носарь), Бронштейн, Авксентьев и знаменитый Гершуни и много еще других, и все они теперь находятся за границей. Максимович и Штюрмер про этого Гершуни много говорили и ожидают от него еще продолжения его террористических деяний. Еще одного называл Максимович – Троцкого, который тоже бежал. Этот тоже из «Рабочего союза» Хрусталева, и, по словам Максимовича, Бронштейн-Троцкий умнее Хрусталева и от него тоже можно ожидать много-много.

Сегодня ожидается бурное заседание Думы ради случая на фабрике на Аптекарском острове, где было столкновение полиции с рабочими, причем полиция стреляла. Были убитые и раненые. Уже полетела от рабочих жалоба в Думу на полицию.

14 апреля. Сегодня даже Батьянов, который всегда проповедовал конституцию, говорил, что Думу необходимо немедленно распустить, умиротворить страну, создав диктатора, затем созвать земских людей в Государственный совет, чтобы они выработали новые законы для выборов – увеличить образовательные и имущественные цензы и поменьше пустить в Думу мужичков, которые там портят и на которых возлагались такие надежды.

21 апреля. Пуришкевич говорил, что вчера более часа беседовал со Столыпиным, который мечтает скорее разогнать Думу, но ждет это сделать, так как еще общественное мнение возбуждено Думой, но враждебно еще к ней не относится.

22 апреля. Некоторые говорят, что правительство ждет только одного – чтобы Дума утвердила бюджет, и тогда ее распустят.

23 апреля. Командир «Памяти Азова» Куриш говорил, что матросы в данное время очень ненадежны, что они могут перерезать горло всем офицерам, что есть такой слух, что офицерам-командирам несдобровать. Кн. Н.Д.Голицын, который ездил в Саратовскую губернию в командировку, говорил, что аграрное движение там усиливается, что Дума вносит большую смуту в умы населения.

1 мая. В обществе Редигера называют финном, изменником. Пишут газеты про съезд социалистов в Лондоне. Это зловещий съезд, который еще много внесет смуты в России при нашем неумелом правительстве.

2 мая. Пуришкевич говорил по телефону об Илиодоре, который на московском монархическом съезде вел себя безобразно, возмутительно. Организация съезда оказалась неумелой. Так что выходит, что русские люди не объединились, а, напротив, – разъединились.

4 мая. Утром явились члены «Союза русского народа» из Херсонской губернии Хоменко и Волков. Они возмущены Дубровиным, что он отказался исполнить желание многих членов с иеромонахом Илиодором во главе устроить, чтобы царь принял их депутацию. Дубровин им сказал, что депутация не будет принята царем. Сегодня в числе 23 человек с Илиодором во главе они приехали сюда. Эти люди так настроены, что готовы идти за Илиодором в огонь и воду.

Затем был Дубровин с Еленевым. Он рассказал, как безобразно, дико держал себя Илиодор на съезде, что он произвел целый раскол в «Союзе русского народа», что он ругал Столыпина Пилатом, его, Дубровина, – Иудой Предателем, Грингмута – Каиафой, Дубровина предал анафеме и проклятью. Вообще поведение Илиодора на съезде было безобразно. Теперь он приехал сюда добиваться аудиенции у царя. Из всех рассказов Дубровина вытекает, что он в Москве вел себя непристойно монашескому сану.

Говорили также Дубровин и Еленев про Рейнбота, который недружелюбно отнесся к съезду монархистов. Так, например, он был недоволен, что съезд пел возле дома генерал-губернатора русский гимн «Боже, царя храни», который Рейнбот назвал «политической песней», и сказал якобы, что революционеры вели себя лучше на похоронах Иоллоса, чем русские люди, что им было запрещено петь революционные песни и они не пели их, а союз пел политические песни. Сказал Дубровин, что Рейнбот потерял равновесие.

Когда Дубровин ушел, явился Хоменко, взволнованный тем, что к Илиодору очень строго относятся. Хоменко высказывал такие вещи, которые были бы только под стать революционеру, – что всё надо уничтожить, не только людей, сидящих в министерствах, но даже стены этих министерств; что крамола всюду развелась, что она и при дворе; что кн. Оболенский (верно, речь шла о «Котике Оболенском»; кто он – Хоменко не сумел назвать) делает у царя что хочет, и проч. Из этого видно, что, побывав в Петербурге, наслушавшись у Дубровина и других разных рассказов, теперь Илиодор их передает народу и мутит народ вовсю. Хоменко рассказал про выборы в Думу в Херсоне, как их было 92 человека, вместо шаров им дали орехи, когда подсчитали, оказалось, что 12 орехов недостает – выборщики свои орехи съели, подходили как бы их опустить, но не опустили и съели.

6 мая. Говорят теперь про сорванное покушение на жизнь царя, что было произведено много арестов. Оказывается, что про это говорят задним числом, – всё это готовилось еще с 1 апреля, но было вовремя захвачено. Готовились сразу произвести три покушения – на царя, на вел. кн. Николая Николаевича и на Столыпина. Никто из общества не участвовал. Среди заговорщиков оказался преподаватель лицея Эмме, которого тоже забрали.

В.В.Валь рассказывал, как он сегодня был в Царском по случаю дня рождения царя. Головин тоже там был, сидел за столом, где сидели все министры. Говорили также, что заговор был открыт так. Приехало много анархистов из-за границы, которые действовали и в Петербурге, и в Царском, подкупили казаков, которые им обещали полное содействие. Казаки выведали всё от анархистов и, когда всё и про всех узнали, весь заговор выдали. Все анархисты переловлены. Почти одно и то же об этом деле говорили Валь, Никольский и Безродная. Затем говорилось, что якобы анархисты сказали, что они не ожидали такой преданности в войсках, что придется теперь снова работать, так как видно, что войска еще не готовы.

7 мая. Жаконе говорил, что дело о готовящемся покушении разоблачил Витте корреспонденту Daily Telegraph, который это телеграфировал в свою газету, и тогда это стало всему миру известно. А теперь в кулуарах Думы говорится, что Дюлон узнал это от Крыжановского. Жаконе говорит, что это ложь.

8 мая. Клейгельс сказал сегодня, что Дума должна быть разогнана вчера же и одновременно 253 члена Думы, которые не вошли