На линии огня - Семён Михайлович Борзунов

и вещи подчинены у него одной цели — обрисовке светлых человеческих характеров».

(журнал «В мире книг», 1963 г.).

«В повести «После града» развенчивается несостоятельность идейных и нравственных позиций «искателей новых идеалов». Причем делается это не навязчиво, не в лоб, а психологически тонко, художественно обоснованно… Автор умеет на небольшой «площади» столкнуть и проявить противоборствующие идеи, человеческие характеры».

(журнал «Советский воин», 1966 г.).

«…С большой задушевностью, взволнованностью поэт рассказывает о том, что его волнует, радует, вызывает в нем негодование. Здесь и воспоминание о войне, и раздумья о жизни, и рассказ о родных местах, о природе, о любви… Ему удается проникнуть в тайники природы, с подкупающей искренностью рассказать о ее вечной жизни…».

(журнал «Октябрь», 1965 г.)

У Анатолия Землянского сильнее всего живет чистота правды, чистота нерушимой веры в священные идеалы нашей Родины. И не оттого ли так убежденно звучат строки, не ясностью ли светлого и неподкупного взгляда на мир куются, порой поднимаясь до афоризмов, стихи, посвященные не только большим гражданским проблемам и памяти войны, но и строки любви: «Любовь бессмертна — мненье мудреца. Но гибнет, праведная, в полмгновенья от ядовитого прикосновенья подлеца».

Поэт по-сыновнему предан матери-Родине и всей своей жизнью благодарен ей. В сборнике «Колыбель», например, образ России зримо проходит через все стихи. Это поэтическая повесть о современниках, о людях нашего поколения — мужественных, честных, закаленных в боях и походах. С яркими жизненными образами советских патриотов встречается читатель и в книге поэм «Мелодии века». Перед его взором встает любимая Родина и люди, самоотверженно за нее борющиеся, не щадя ни сил, ни жизни.

«Книга, — писала газета «Красная звезда» в августе 1970 года, — всегда часть биографии поэта и времени. Именно это хотелось бы подчеркнуть, познакомившись с двумя новыми книгами военного поэта Анатолия Землянского. Они органичны в своем тематическом единстве и в мастерстве исполнения… Глубоко прочувствованное лирическим героем понимание и своего долга, и всех последствий огневого удара по врагу во имя счастья и любви на прекрасной нашей земле обостряют его зрение и слух, делают его необыкновенно чутким к миру природы. И потому доступно ему увидеть и услышать в этом мире много своего и по-своему…»

Хочется особо сказать о поэме «Обнимаю памятью», которая посвящена временам года. В ней автор поэтически сильно и образно говорит о том, что человек всегда прекрасен, если он идет на гражданский подвиг во имя счастья людей. Только такой человек способен воспринять красоту родной земли.

«Все в «Колыбели» подчинено мысли воспеть красоту и благородство человека, прошедшего войну и сохранившего способность любить жизнь и видеть прекрасное вокруг себя… В стихах сквозит нежность солдата, делая книгу понятной и нужной не только для сверстников поэта, но и для тех поколений, что разминулись с войной на дорогах времени и только по малым и большим книгам могут судить о ней».

(журнал «Москва», 1970 г.).

Имя Анатолия Землянского, как справедливо отмечала «Литературная Россия» в 1970 году, не принадлежит к тем именам, что то и дело называются в критических обозрениях и статьях. Тем не менее голос поэта явственно пробивается сквозь стихотворную разноголосицу, а созданное им свидетельствует о своем несомненном праве на жизнь в поэзии.

«В произведениях А. Землянского, — писала, в частности, газета, — многим из которых свойственна философская углубленность, стремление к познанию истинного смысла времени, мы находим раздумья о звездных пространствах и о земных тревогах и радостях, повествование о героических и трагических судьбах людей, о преданности Родине, России… Костер поэзии А. Землянского заметен и притягателен, мимо него нельзя пройти, не почувствовав тепла».

Следует особо отметить, что о ратных и трудовых делах земли русской автор повествует не как сторонний наблюдатель, а как активный созидатель и творец всего того, чем замечательна наша Советская страна. Кипучая жизнь поэта предопределила реализм книг А. Землянского. Каждой строкой он выступает защитником Родины, поборником мира на земле.

ВСЕГДА В БОЮ

Статистика пока не располагает сведениями о возрастном составе участников Великой Отечественной войны. Но одно совершенно очевидно, что удар фашизма в равной мере приняло на себя и молодое поколение Страны Советов, рожденное Октябрем. Детство рабочих и крестьянских парней было опалено порохом гражданской войны. У них, как и у Советской власти, было все в жизни первым — нэп, индустриализация, ликвидация кулачества, коллективизация сельского хозяйства, ударничество, школы ФЗУ, рабфаки, вузы…

Им, молодым, отдавали свои знания учителя старой школы, мастеровые, профессура, перешедшая на сторону революции и посвятившая себя тому, чтобы создать свою, советскую интеллигенцию.

Фашистское нашествие было для молодых людей покушением на Советскую власть, которая была их собственной плотью и кровью. Они дрались с врагом, не щадя жизни, дрались по зову своего сердца. Они обладали неисчерпаемым зарядом идейной прочности, стойкости, которую не могли поколебать ни фашистская пропаганда, ни зверства гитлеровских выкормышей, ни их бронированные полчища.

Тот, о ком я пишу, как и многие его сверстники, вырос в рабочей среде. В семье было восемь душ. Его братишки и сестренки хорошо знали, что такое голод и нужда, знали, что только честный труд на благо Родины — высшее призвание нового человека, воспитанного Ленинским комсомолом, Коммунистической партией.

Детство Жени Петрова было опалено суровыми годами гражданской войны. Вместе со своим закадычным другом Шурой Ивановым он часто ходил к северному семафору. У того загадочного семафора на станции Няндома, расположенной на полпути между Вологдой и Архангельском, высились причудливые холмы. Северный склон их был опоясан окопами, а перед ними — колючая проволока в несколько рядов. «Смотри, брюхо не распори», — предупреждал друга Шура. И с гордостью рассказывал: «Батя мой говорил, что в восемнадцатом, девятнадцатом и двадцатом годах, когда мы с тобой еще и пешком под стол не ходили, вон там, за Няндомой-речкой, за один городишко дрались наши не на живот, а на смерть».

Из рассказов отцов и старших братьев узнали ребята, что к концу 1918 года фронт противника в районе Шенкурска сильно вдавался выступом в расположение наших красных частей. Интервенты рвались на соединение с Колчаком. Пристально следил за обстановкой на этом северо-двинском участке фронта Владимир Ильич Ленин. По его указанию прибыл в Няндому из Петрограда Железный батальон в составе четырехсот бойцов да роты рабочих Рождественского района Питера. Из резерва Красной Армии двинулись под Шенкурск десять полевых пушек и тяжелые орудия с крейсера «Рюрик».

В январе 1919 года в сорокаградусный мороз вся Няндома провожала войска, уходящие на штурм Шенкурска. Не