Солдаты СВО. На фронте и в тылу - Михаил Иванович Федоров

позвали и сказали: «Смотрите, как мы научили их…» Приятно. Вот ребята выписывались, им вручили маскхалаты «грязный снег». В пятнах. На мокрую погоду…

– А материя откуда?

– Несут даже свадебные платья.

Вот народ! То, что составляет самое ценное в семье, отдают ради спасения бойцов.

– А на передовой когда были? – спросил я.

– Полмесяца назад…

– В самый разгар морозов и метелей. И снег по колено… Как у них с пропитанием? Им-то из окопа не выбраться…

– Да, сейчас коптеры, контрбатарейная борьба. Ребята выбирают момент. Когда уходят на боевые задания, стараются больше взять запас воды, еды, чтобы там продержаться. Потому что понимают: могут и не принести. Их меняют там. Но как? Ребята рассказывают: нас сменили, мы стали уходить, а тех начали долбить. Мы отходим, видимо, где-то коптер был, и по нам пошло лупить. Хорошо, что по звуку определяешь, – свист, падаешь, ба-бах метрах в пятидесяти-шестидесяти, ага, значит, временной промежуток есть, и дальше бежать. Слышат, свистит, упали, снова промазали. И такими перебежками выбираются. Рассказывают: ночью слышим украинскую речь недалеко от нас. А утром их попытались штурмануть, выбить с опорника. Но они-то знали, что хохлы рядом, и отбили атаку… А с одним общался, он шесть часов на СВО побыл. Их привезли, даже еще оружие не дали, и сказали: «Идите через лес». Его нагрузили питьевой водой для бойцов, а оружие, сказали, там дадут. Только они пошли, тут по ним начали работать минометы, кассетные снаряды. Они, где смогли, укрылись, а он получил ранение в ногу. Для него война закончилась. А мы узнали, у парня день рождения: девятнадцать лет! Поехали, купили торт, свечки. Зажгли свечи, зашли с тортом в палату. Он не ожидал. Радости…

Сергей Викторович ехал проводить очередную встречу с ранеными, и я желал удачи не стареющему душой и телом ветерану моей милиции.

И смотрел ролики…

В одном из них боец стоит у стены, обклеенной письмами, и говорит:

«Как ты думаешь, что рисуют дети в своих рисунках, в своих письмах к солдату? – и отвечает: – Они рисуют мир через белых птиц».

Следом другой боец показывает на рисунки с парящими на фоне солнца винтокрылыми машинами:

«Через вертолеты, которые летят домой».

Третий показывает картинки с держащимися за руки папами, мамами и детьми.

«В детских рисунках мир – это дом. Это вся семья в сборе».

Четвертый:

«Конечно, каждый ребенок желает возвращения домой живым и здоровым…»

Еще боец держит двух белоснежных птиц:

«Дети в большинстве своих рисунках рисуют мир на земле и птицу над головой. Эту птичку зовут Грета, – посмотрел на одну пернатую, потом на другую. – А ее друг, который сидит рядом, – Ричард. Почему же названы нерусскими именами? Так как у нас многонациональная страна и нет ненависти к другим народам, даже там, где их правительства учат ненавидеть Россию».

И лейтмотивом звучит:

«Дружить намного приятнее, чем испытывать чувство ненависти».

Мне яснее стал майор, который воевал с боевиками и мирил враждующие стороны в Чечне и вынес с той поры неистребимое желание мира, которое нес в очередную военную годину.

25 декабря 2024 года

Рядовой Юргатов

1. Драма эсвэошника

Когда 8 марта я встал пораньше и собирался с мыслями, кого поздравить с Женским днем, раздался звонок. Звонил глава воронежских ветеранов милиции-полиции генерал Тройнин:

– Миш, целая драма разворачивается! Думаю, тебя заинтересует. Молодой человек из Питера. Изъявил желание участвовать в СВО. Его отправляют в Воронеж на краткосрочные курсы. Проходит срочные курсы, и ему объявляют: вас выдвигают в Краснодар для дальнейшего прохождения службы. Вместо Краснодара их сразу бросают на передовую. А они ничего не знают. На передовой он находится два месяца и получает ранение и контузию. После ранения его направляют в госпиталь в Архангельск. Везут в Архангельск под Плесецк в город Мирный. Привозят туда и его лечат несколько месяцев. Он становится инвалидом, ему дают группу. Он астматик. Ну, короче, пропадает человек. А в это время, пока он лечился, его документы оказываются в Ростовской области. Его в госпитале комиссуют, дают старшего лейтенанта, он без сопровождения не может. Но никто толком не разобрался куда, а ввиду того, что из Ленинграда его направили в Воронеж, его везут в комендатуру. Привозят в Воронеж в комендатуру, а ему плохо, он почти умирает. У него документов нет, а у старшего лейтенанта командировка только до Воронежа. И он зависает в Воронеже. В комендатуре ему говорят: «Выйди отсюда, мы тебя не знаем». Что делать, неизвестно. А ему плохо.

– Нет чтобы по факсу запросить документы, – вырвалось у меня.

Тройнин:

– С ним мой знакомый казак, он к милиции не имеет отношения, но в нашей ветеранской организации. Обращаются ко мне. Я нахожу полковника в академии. Он звонит в комендатуру и говорит: «Ну что, человеку пропадать?» А дежурный говорит: «Я не знаю, но коменданта нет». Тогда находят коменданта, он где-то на выезде, уговаривают его, и комендант дает указание написать бумажку в воронежский госпиталь. Привозят его в госпиталь, в госпитале смотрят и говорят: он не наш, и до свидания. Время уже двенадцать часов ночи. Сопровождающий его говорит: «Пишите отказ, что вы его не принимаете». Тогда они вызывают психиатра, тот дежурил, и тот пишет, что он дурак, и направляет его в Орловку (психбольница в Воронеже. – Примеч. авт.) Это контуженного, эсвэошника!

– Обалдеть!

Тройнин:

– Ночью в час ночи привозят в Орловку. В Орловке врач выходит, посмотрел и говорит: «Да вы что?! Мы не принимаем его. Он нормальный человек, это вас обманули. Он не псих. А он умирает, потому что он астматик». Он задыхается. Тогда им говорят: «Пишите отказ». В Орловке пишут отказ. Этого несчастного контуженного везут опять в госпиталь. Привозят в Воронеж снова в госпиталь. Это все на такси. В госпитале врач выходит и говорит: «Вы опять тут, давайте отсюда!» А ему говорят: «Человек же умирает. Смотрите, что творится». Звонят в комитет матерей защитников-эсвэошников. В комитете говорят: давайте утром будем заниматься, сейчас ночь… Я вот вчера этим занимался до часу ночи. Это кошмар!

– Жуть!

– Старший лейтенант уезжает в Плесецк и бросает его. Тогда наши берут его, а он ничейный, и помещают в гостиницу, чтобы он не замерз. Короче, находят гостиницу, помещают. И вот утром мне звонят: что делать?.. Ну, чего? А у него бабушка, она работает в Питере в каком-то полпредстве от Москвы. Ей 78 лет. Она идет к своим, те звонят куда-то в Москву, и никто ничего не может сделать. И этот контуженный раненый эсвэошник зависает. Я прошу знакомого депутата позвонить прокурору воронежского гарнизона на это безобразие. Он звонит прокурору, а прокурор говорит: «Да