«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

9 октября 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) была принята Директива делегации ИККИ в Китае:

«Наши предварительные указания: всемерно используйте начавшуюся генеральскую борьбу, отражающую общее обострение политикоэкономического положения, для дальнейшего развёртывания массового движения. Организуйте попытки выхода революционного профдвижения из подполья в районах заметного ослабления реакционной власти и нарастающего массового движения. Укрепляйте и расширяйте партизанское движение, в особенности в районах Мао Цзэдуна, в Маньчжурии. Старайтесь максимально вооружить свои силы за счёт милитаристических частей, разоружая отдельные их отряды и овладевая их обозами. Захватывайте и укрепляйтесь в оставляемых милитаристами районах. Стремитесь к созданию там советских очагов, основная задача которых – конфискация помещичьей земли, вооружение крестьян и организация советов. Добивайтесь координации разрознённых выступлений наших партизан в Хунани, Хубэе, Фуцзяни, Гуандуне. Максимально разверните в прессе, листовках, воззваниях, устной агитации разоблачение контрреволюционности всех групп Гоминьдана. Партия должна подрывать власть всякой милитаристической группы, господствующей на данной территории. Вместе с тем основная борьба за влияние в массах должна быть заострена против левых гоминьдановцев и реорганизационистов, пытающихся использовать недовольство масс. … Больше, чем когда либо, – ставка на самостоятельную борьбу рабочих и крестьян под руководством нашей партии. Особое внимание стачечной борьбе рабочих. При сочетании экономической и политической борьбы необходимо напрячь усилия для развития политических стачек».

Во многом, «предварительные указания» были невыполнимыми и свидетельствовали об отсутствии достоверной информации о происходивших процессах в Китае. Тем не менее, КПК стремилась реализовывать отдельные из этих указаний (в т. ч., в части расширения партизанского движения, создания «советских очагов») и добилась определённых успехов.

Фактическая раздробленность страны, отсутствие сильной центральной власти, войны со старыми и новыми милитаристами, раскол внутри самого Гоминьдана, а с сентября 1931 г. жизнь в условиях нарастающей японской агрессии создавали ситуацию политического хаоса в центре и политического вакуума – на периферии страны. Вот этот вакуум и стремилась заполнить КПК, создавая революционные базы и Красную армию, с которыми и было связано развитие гражданской войны на новом этапе.

Пример и опыт Наньчанского восстания – откол от НРА частей, находившихся под влиянием коммунистов, – оказали решающее воздействие на методы организации Красной армии. Именно отколовшиеся от НРА части делались ядром новых революционных сил, именно они могли оказать помощь и крестьянскому движению в создании вооружённых сил и революционных баз.

Уже в начале 1928 г. остатки войск Кантонского восстания под руководством Чжу Дэ[228] вышли из Гуандуна в Южную Хунань. В ходе партизанских действий отряд Чжу Дэ значительно пополнился за счёт крестьянских отрядов и превратился в значительную военную силу. Приход сильного и хорошо организованного отряда Чжу Дэ позволил создать на стыке провинций Хунань и Цзянси первую революционную базу. Объединённые партизанские части получили наименование 4-го корпуса Красной армии (командующий – Чжу Дэ, комиссар – Мао Цзэдун).

Советский район Китая образовался летом 1928 г. на стыке провинций Хунань – Хубэй – Цзянси после восстания в гоминьдановских войсках, посланных на подавление крестьянского мятежа. Командир полка Пэн Дэхуай возглавил это восстание и стал командиром 5-го корпуса Красной армии, образованного из восставших солдат и крестьян. В конце 1929 г. революционная база возникла в провинции Гуанси после организованного Чжан Юньи и Дэн Сяопином восстания в местных милитаристских войсках. Восставшие создали 7-й корпус Красной армии. Другое восстание в гуансийских войсках позволило в феврале 1930 г. создать 8-й корпус Красной армии.

Революционные базы были созданы и на стыке провинций Хунань и Хубэй, а также Цзянси и Фуцзяни.

Однако при количественном росте Красной армии КПК столкнулась со значительными трудностями при попытке обеспечить надёжный социальный состав – привлечь в её ряды рабочих и трудовое крестьянство, как того требовали решения VI съезда КПК. Разгром рабочих организаций в городах, формирование частей Красной армии в отдалённых сельских районах практически лишили её рабочего пополнения. Но и трудовые слои деревни оказались весьма пассивными по отношению к лозунгам советской власти и не спешили пополнять ряды Красной армии.

Красная армия состояла в основном из бывших солдат наёмных милитаристских армий, давно, как правило, порвавших связи с крестьянством. Это были солдаты, а не «крестьяне, одетые в солдатские шинели». Пополнялась армия и выходцами из самых низов деревни, т. е. именно теми пауперско-люмпенскими элементами, которые лишились всех трудовых средств заработка и окончательно опустились до положения деклассированных людей. Такие люди шли в отряды крестьянской самообороны, тайные союзы, бандитские отряды и т. п.

В командном составе (особенно высшем) преобладали выходцы из привилегированных слоёв деревни, бывшие гоминьдановские офицеры. Такой социальный состав Красной армии создавал определённые препятствия для реализации лозунгов советской власти.

3.3. Наследство «Алексеева»

В начале января 1928 г. на усиление создаваемой шанхайской нелегальной резидентуры из Владивостока через Харбин выехал поляк Гогуль Станислав Николаевич («Стиф», «Станислав»), являвшийся сотрудником РО ОКДВА. Гогуль проживал в Шанхае с перерывами с 1915 г. Раньше он «служил в частной строительной конторе, но в связи с его вызовом во Владивосток, потерял службу». Отъезд во Владивосток состоялся в связи с его провалом в июне 1926 г., вызванным захватом шанхайской дипломатической почты. Гогуль был далеко не лучшим приобретением для резидентуры, но, учитывая его столь длительное пребывание в Шанхае, от него можно было не только ожидать, но и требовать ощутимых результатов в работе.

Следом за Гогулем, в конце января, в Шанхай из Харбина по коммерческим делам выехал сотрудник харбинской нелегальной резидентуры Василь Дидушок – «Барон», работавший под прикрытием торговой фирмы с австрийским паспортом. Берзинем перед ним и была поставлена задача: «в Шанхае выяснить дела организации Алексеева».

В интересах легализации «Алексеев» снял помещение и оборудовал его для производства фотографических работ. Для работы в фотоателье был нанят специальный сотрудник, который, судя по всему, догадывался об истинной деятельности шанхайского резидента.

9 февраля «Алексееву» было направлено через Харбин 2500 долларов. В Центре посчитали, что для работы в «теперешнем» масштабе этой суммы вполне достаточно. Для расширения сети выделялось 2000 долларов в месяц. Район охвата резидентуры был определён городами Шанхай, Ханькоу и Кантон.

В конце февраля в Харбин из Шанхая возвратился Дидушок («Барон»). Он открыл текущий счёт «Алексееву» в банке «Equistern», чем значительно облегчил перевод денег. Однако отчёта о состоянии дел резидентуры «Алексеева» он не сделал. В Шанхае Дидушок встречался с представителем ОМСа ИККИ в Китае (Шанхае) А. Е. Альбрехтом (Александр Емельянович Абрамович).

Альбрехт просил его срочно передать в Коминтерн: «Весь Ц. К. Компартии в Шанхае арестован, за исключением двух товарищей. Ожидаются жестокие расправы. Однако, есть возможность спасти арестованных, срочно нужны деньги».

В конце марта в Харбин сообщили из Москвы, что из «Шанхая по