Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца - Карло Вечче

Поскольку в Рим Леонардо приглашают именно Медичи, художник не может не посетить Микелоцци, после чего отправляется в палаццо Медичи на виа Ларга за более подробными указаниями насчет дальнейшего путешествия.

Возможно, оказавшись в Палаццо Веккьо, он решает еще раз подняться по лестнице в залу Большого совета, которая теперь, когда республиканские порядки остались в прошлом, зовется «залой караула» (и занята сбирами), взглянуть, что осталось от эскиза его «Битвы при Ангиари». Однако ни картонов, ни рисунков он здесь не найдет: как собственность Синьории, они хранятся в монастыре Санта-Мария-Новелла[930].

А вот картон Микеланджело, к сожалению, погиб еще в 1512 году, когда наемная солдатня разграбила дворец, заодно лишив залу Большого совета драгоценного деревянного декора работы Баччо д’Аньоло. Сохранилась лишь написанная Леонардо «Схватка за знамя». Ее Медичи велели сберечь, и 30 апреля 1513 года в реестре Комиссии по благоустройству дворца, том самом, где десятью годами ранее отмечались малейшие затраты и выплаты Леонардо, появляется запись о создании «покрытия в зале караула для картины, написанной Леонардо да Винчи, дабы она не повредилась»[931]. 43 локтя, то есть 25 погонных метров – вот сколько досок ушло, чтобы спрятать росписи, защитив восхитительную мешанину коней и всадников «Схватки за знамя» от губительного воздействия времени и рук человеческих. Мизерная цена, чтобы спасти великий шедевр: всего 18 лир и 12 малых флоринов плотнику Франческо ди Каппелло, которому «велели оградить фигуры, написанные в большой зале караула рукою Лионардо да Винчи», «дабы защитить то, что не повреждено, по цене 4 сольди за локоть».

Впрочем, надолго спасти росписи не удалось. Еще в 1549 году Антон Франческо Дони вспоминал впечатление, которое произвела на него картина Леонардо: «И поднявшись по лестнице большого зала, вы прилежно осматриваете группу лошадей и людей (фрагмент битвы кисти Леонардо да Винчи), что покажется вам совершенным чудом»[932]. Однако несколько лет спустя тому же Вазари, что называл незавершенную работу «школой художников», досталась печальная участь уничтожить ее, освободив место для новых исторических фресок во славу Медичи.

28

Римский закат

Рим, 1513–1514 годы

К концу ноября 1513 года Леонардо со свитой добираются до Рима. Еще 180 миль, 18 почтовых станций, примерно 6 дней пути. Вероятно, художник надеется, а то и мечтает о пышном приеме, достойном столь великого мастера.

Однако его поджидает неприятный сюрприз: «великолепный» Джулиано Медичи оказывается куда менее великолепным, чем хотел бы выглядеть. Не приняв Леонардо в своей роскошной резиденции, палаццо Орсини ди Монтеджордано (ныне палаццо Таверна), повелитель Флоренции отправляет художника за Тибр, в пристройку к вилле Бельведер, возведенную около 1487 года папой Иннокентием VIII по соседству с Ватиканским дворцом.

Здесь, на отшибе, живут работники папского двора и Фабрики Сан-Пьетро. Окна полупустого здания, расположенного на задах виллы, выходят на огороды и сады Ватикана, а просторные залы с высокими, под 5 метров, потолками отданы работникам Фабрики под жилье и мастерские.

Те из помещений, что закреплены за Леонардо, к тому же еще не отремонтированы. 1 декабря 1513 года папский архитектор Джулиано Лено, соратник Рафаэля, составляет список работ, которые предстоит выполнить: «Что должно сделать в Бельведере, в покоях мессера Лионардо да Винчи». В первой большой зале нужно при помощи еловых досок выгородить меньшую, более закрытую комнату, длиной и высотой в 20 римских пальмов (около четырех метров); затем надстроить чердак, расширить оконный проем, настелить полы, установить перегородку на кухне, выстроить шкаф длиной 20 и высотой 10 пальмов (примерно четыре на два метра), прорубить пять окон; наконец, обеспечить отсутствующую мебель: «4 обеденных стола из осины с лавками», три шкафа с полками, сундук, восемь табуретов, три лавки для сидения, плетеную корзину. Второе помещение, побольше, предназначенное для мастерской, будет разделено дощатой перегородкой длиной 56 и высотой 23 пальма (примерно двенадцать на пять метров) с конторкой для растирания красок[933].

Единственное упоминание в записных книжках Леонардо о римском периоде неустроенности: заметка под Рождество о небольшой ссуде Лоренцо на покупку сена для лошади: «Лоренцо просил 4 джули. Купил сена. На Рождество»[934].

Джулиано – покровитель слабый, болезненный. Приехав навестить Медичи в Монтеджордано, Леонардо находит его в постели. Состояние капитан-генерала столь тяжело, что вызывает опасения за жизнь, таким оно и останется всю зиму.

Впрочем, этого и следовало ожидать: правитель, наполнивший жизнь излишествами, удовольствиями и десятками любовников, мужчин и женщин, сгорает до времени, как свеча. Его совершенно не волнуют война и политика, великие планы, которые строит на него брат-папа. Воображая Джулиано на троне Неаполя, тот при поддержке кардинала Луиджи Арагонского готов вести переговоры о браке с Боной, дочерью Изабеллы Арагонской и Джана Галеаццо Сфорца, или с Джулией, дочерью последнего арагонского короля Неаполя Федериго. Но это лишь мечты, бесполезные мечты: бедняга Джулиано предпочитает беседовать со своими друзьями-поэтами – Бембо, Кастильоне, Бернардо Довици Биббиеной.

Но даже у них, поэтов, теперь нет на него времени. Все они стали влиятельными политиками, советниками, послами, канцлерами. Даже скромный Биббиена совершил гигантский скачок: из секретарей Джованни Медичи в кардиналы.

Ожидая выздоровления Джулиано, Леонардо потихоньку привыкает жить замкнуто. На многочисленных стройках, шумящих в Ватикане, он иногда встречает старых друзей, вроде Аталанте или Браманте, – правда, свидание с последним оказывается весьма печальным.

Неунывающий друг прошлых лет, дерзкий приятель Гаспаре Висконти теперь совсем плох. Его трясет, он почти парализован болезнью, которую мы сегодня знаем как болезнь Паркинсона, и ни на что не способен без помощи Антонио да Сангалло, Перуцци или Рафаэля.

Леонардо снова встречается с гениальным архитектором и инженером, а также классическим филологом, эпиграфистом, антикваром и знатоком Витрувия, фра Джокондо да Верона: во Франции, на службе у Людовика XII, этот монах провел канализацию в садах королевского дворца Блуа.

Здесь же и Рафаэль, художник, десятью годами ранее, совсем юным, часто посещавший его флорентийскую мастерскую, добросовестно копируя самые смелые живописные идеи и перенося их в новые, оригинальные картины: теперь он на пике славы. А главное, здесь Микеланджело, соперник по проекту росписи залы Большого совета в Палаццо делла Синьория, также потерпевший поражение и не завершивший своей росписи.

С удивлением, даже изумлением наблюдает Леонардо за работами, проведенными в Риме в последние годы. Получив карт-бланш от предыдущего папы, Юлия II, Браманте радикально изменил облик города, разрушив столько раннехристианских церквей, дворцов, домов и целых кварталов, что его стали называть «мастером Руинанте», Разрушителем, или «Гуастанте», Ломателем. Теперь по грандиозному плану архитектора возводится огромная базилика Святого Петра, которую должен увенчать самый большой купол в истории христианства[935]. Фрески Рафаэля Леонардо может увидеть в ватиканской «станца делла Сеньятура», «комнате