Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

покачивался на волнах неаполитанский флот: два корабля и фрегат с корветом. Обменялись салютами. Ветер был противный, а потому турки становились на якорь целых два часа. Наши, как обычно, управились в какие-то тридцать минут. Сыграли отбой авралу и заступили вахту по якорному. Там же обнаружили нанятые транспорты с отрядом генерал-майора Вяземского – две тысячи гренадер, выделенных Суворовым после сражения при Нови для гарнизона Мальты. С транспортов гренадер переправили на корабли эскадры.

Матросы гостям были рады. И матросы, и гренадеры искали земляков, радовались, когда находили. Ничего что тесновато, зато теперь вечером на баке будет что послушать!

Вскоре на «Святой Павел» пришел парусный катер с представителями местной власти. Ознакомившись с привезенными бумагами, Ушаков выяснил, что опасность появления в Средиземноморье франко-испанского флота теперь уже не велика.

– Сдается мне, что Нельсон использовал сию угрозу как предлог нашего прибытия в итальянские воды! – поделился своими мыслями командующий с капитаном I ранга Сарандинаки.

Тот был с адмиралом согласен:

– Сдается и мне, что война пушечная подошла к концу, зато началась война чернильная – самая беспощадная и тяжелая!

– Впрочем, в каждой плохой новости есть и свои плюсы! – подумав, покачал головой Ушаков. – По крайней мере, теперь мы сможем исполнить просьбу графа Суворова и послать ему в поддержку в Генуэский залив эскадру Пустошкина.

Спустя два дня Павел Пустошкин снова вышел в отдельное плавание, но на этот раз уже к стенам старой Генуи. Одновременно к берегам южной Италии в помощь Белли ушел и отряд Сорокина – три фрегата и шхуна.

Сам же адмирал с оставшимися судами взял курс на Палермо. Помня о неумении турок держаться в общем строю, Ушаков на сей раз разместил их позади своего походного ордера. Если не умеют плавать в приличной компании, пусть бьют бортами друг дружку.

* * *

На подходе к Палермскому рейду сошлись на параллельных курсах с английским отрядом – линейный корабль, фрегат и корвет. В подзорные трубы было хорошо видно, как на английских судах засуетились матросы.

– Увидели ваш флаг, Федор Федорович, и готовятся к приветствию! – доложил Ушакову спустившийся к нему в каюту Сарандинаки.

– Отдайте и вы им должное, а я поднимусь чуть позже! – распорядился адмирал.

– Свистать всех наверх! – уже командовал вахтенный начальник.

Матросы шумно строились на шкафуте вдоль борта, выравниваясь на передовой английский корабль. Барабанщики застыли в готовности с палочками в руках. Над «Павлом» флаг полного адмирала, над британским кораблем отрядный брейд-вымпел, а потому он, как младший, обязан приветствовать первым.

На приближающихся английских судах тоже уже стояли матросы и морские пехотинцы – «омары» в своих неизменных красных мундирах.

Едва линейные корабли поравнялись, на английском линкоре ударили барабаны, морские солдаты разом вскинули ружья на плечо, а затем сделали «на караул». Приветствуя адмирала, до половины приспустился и брейд-вымпел. Стоящий на шканцах английский капитан, демонстрируя свое уважение, снял с головы шляпу и приложил ее к груди.

Теперь ответ был за нами. Барабанщики вскинули палочки, боцмана приставили к губам свои заветные дудки.

– Барабанщики, марш! – крикнул Сарандинаки.

Командир «Святого Павла» также снял треуголку, держа ее на уровне груди. Можно было бы просто приложить к треуголке два пальца, но снятие треуголки – уважение особое, респект за респект. На шканцы «Павла» поднялся Ушаков. Корабли поравнялись. С верхней палубы британского линкора раздались выстрелы – салютация в честь российского адмирала. «Святой Павел», в свою очередь, ответствовал положенным числом залпов. Матросы с обеих сторон с любопытством разглядывали друг друга. Затем оба судна стали быстро расходиться на контркурсах. Когда же их кормы сравнялись с носами, разом прекратилась барабанная дробь и оборвался свист дудок. Матросы разошлись, вахта осталась на палубе, а подвахта отправилась досыпать прерванный сон. Все обсуждали произошедшее и изгалялись в остротах относительно англичан. Сарандинаки, прислушавшись к матросским шуткам, улыбнулся – англичане небось тоже сейчас над нами в остроумиях упражняются!

Погода в Тирренском море благоприятствовала мореплавателям. Ну, вот, наконец, и Палермо! Лагуна Конка-д, Оро (золотая раковина) в обрамлении невысоких живописных гор. Палермо – город монастырей и церквей. Если первых здесь семь десятков, то вторых около трех сотен.

Штурмана в подзорные трубы придирчиво осматривали берега и брали пеленги на окрестные высоты. Потом делали отметки на особых досках, которые всегда носили под мышкой.

– Кажись, наши! – обрадовались на кораблях, углядев в глубине рейда корабли под Андреевскими флагами.

– Что-то таких и не припомним! – недоумевали поначалу.

– Никак балтийцы к нам в помощь пожаловали! – радовались немного погодя, поразмысливши.

То и в самом деле была балтийская эскадра вице-адмирала Карцова: корабли «Исидор», «Азия», «Победа» и фрегат «Поспешный», прибывшие с Балтики в поддержку черноморцам. Едва «Павел» встал на якорь, туда с докладом прибыл и сам Карцов. Ушаков встречал старого сослуживца прямо у трапа. Не чинясь, адмиралы обнялись, троекратно расцеловались, а затем удалились в каюту совещаться.

Доклад Карцова был неутешительным. Корабли его были уже порядком разбиты. Еще хуже было положение с командами. Более трети матросов болели цингой, и с каждым днем количество больных увеличивалось. Признаки цинги во время долгих плаваний и штормов обычное дело – физическое и нервное истощение и запредельные нагрузки быстро превращают людей в развалины.

– Я пробовал договориться с местным госпиталем, но там никакой помощи не получил, так как сей госпиталь мал и врачей в нем почти нет, а все остались в Неаполе!

– Делать нечего, – подвел итог беседе Ушаков. – Готовься к переходу в Неаполь, там и починишься, и подлечишься.

Утром следующего дня со всех кораблей к берегу поспешили шлюпки – перевозить закупленное продовольствие и другие припасы. Навстречу им из порта двинулись водяные баржи. Все как всегда при заходе в дружественный порт.

Офицерам и части матросов ненадолго удалось выбраться и в город. Вдоль моря проходила променада Форо-Итсанко, где прогуливается местное общество, городской сад Вилла Джулиа, памятник Карлу Пятому на Плаццо Болония, средневековый королевский дворец – невероятное смешение архитектурных школ и стилей. Все в обилии зелени и цветах. И офицеры, и матросы с удовольствием познакомились со знаменитой сицилийской марсалой. Офицеры заказывали сорта подороже, матросы – подешевле. Марсала была всегда любима моряками. Дело в том, что в каждую бутылку вина добавлялась капля корабельной смолы, что придавало вину не только особый аромат, но и столь знакомый и дорогой каждому моряку запах родного корабля.

Для Ушакова между тем настала муторная, но необходимая череда приемов. Первым на борт «Павла» пожаловал только что назначенный послом в Неаполитанское королевство граф Брюс с бывшим уже послом Мусиным-Пушкиным и сопровождавшим их статским советником Италинским. С дипломатами адмирал