Вячеслав Бондаренко - Герои Первой мировой

Под натиском врага русская 1-я армия начала отходить к границам Ковенской губернии. 11 сентября лейб-гвардии Гусарский полк едва не попал в окружение, оказавшись прижатым к болоту. Все это время князь Олег по-прежнему находился в штабе полка, исполняя обязанности полкового летописца. «Приходится много работать и бывать под огнем, — писал он своему воспитателю Н.Н. Ермолинскому. — Но все же хотелось бы встрой».

В конце концов князю удалось уговорить перевести его из штаба во 2-й эскадрон полка. Олега назначали командиром 3-го взвода. С офицерами у него сразу же сложились отличные отношения. 11 сентября Олег отправил отцу большое письмо, в котором благодарил за посылку и описывал свою жизнь: «Не знаю, как и благодарить Вас, наши милые, за все, что Вы для нас делаете. Вы себе не можете представить, какая радость бывает у нас, когда приходят сюда посылки с теплыми вещами и с разной едой. Все моментально делится, потому что каждому стыдно забрать больше, чем другому, офицеры трогательны. К сожалению только, многие забывают, что нас много и потому какая-нибудь тысяча папирос расхватывается в одну минуту и расходуется очень, очень скоро. Надо посылать много. У солдат нет табака, папирос, на что они очень часто жалуются: “Вот бы табачку али папирос!” Мы живем только надеждой, что на нашем фронте немцы скоро побегут, — тогда дело пойдет к концу. Так хочется их разбить в пух и со спокойной совестью вернуться к Вам. А иногда к Вам очень тянет! Часто, сидя верхом, я вспоминаю Вас и думаю, вот теперь Вы ужинаете, или Ты читаешь газету, или Мама вышивает. Всё это тут же поверяется взводному, который едет рядом. Взводный мечтает в это время о том, что Бог поможет разбить немцев, а потом скоро придет время, когда и он, наконец, увидит семью. Такие разговоры с солдатами происходят часто. Иногда очень хочется увидеть Вас, побыть с Вами.

Я теперь так сильно чувствую это и думаю, и знаю, что Вы там, далеко, вспоминаете нас, стараетесь нам помочь. Это очень нас всех ободряет…

Были дни очень тяжелые. Одну ночь мы шли сплошь до утра, напролет. Солдаты засыпали на ходу. Я несколько раз совсем валился на бок, но просыпался, к счастью, всегда вовремя. Самое неприятное — это дождь. Очень нужны бурки, которые греют больше, чем пальто… Все за это время сделались гораздо набожнее, чем раньше. К обедне или ко всенощной ходят все. Церковь полна.

Маленькая подробность! Недавно я ходил в том же белье 14 дней. Обоз был далеко и все офицеры остались без белья, без кухни, без ничего. Варили гусей чуть не сами. Я сам зарезал однажды на собрание двадцать кур. Это, может быть, противно и гадко, но иначе мы были бы голодны.

Никогда в жизни не было у нас такого желания есть, как теперь. Белого хлеба нет! Сахару очень мало. Иногда чай бывает без сахару.

На стоянках картина меняется. Там мы получаем вдруг шоколад, даже какао, чай, папиросы и сахар. Все наедаются, а потом ложатся спать. Часто во время похода ложимся на землю, засыпаем минут на пять. Вдруг команда: “К коням!” Ничего не понимаешь, вскарабкиваешься на несчастную лошадь, которая, может быть, уже три дня не ела овса, и катишь дальше… Диана сделала подо мной около 1000 верст по Германии. Она немного хромает на правую переднюю, так как случайно растянула связки пута. Иногда хромота проходит. Ей пришлось прыгать в день по сотне канав, и каких канав! Идет она великолепно, и я всегда сам ставлю ее в закрытое помещение… Молитесь за нас. Да поможет Бог нашим войскам поскорее одержать победу».

20 сентября, в день именин Олега, лейб-гусары снова оказались в тех же местах, что и в конце августа, — рядом с городком Ширвиндт. Олег начал новую тетрадь полкового дневника: «Сегодня, 20 сентября 1914 года, обновляю эту книжку, снова увидев немецкую границу». Три дня спустя он записывал: «На север от Владиславова, впереди, ночью и утром гремят пушки. Мы отбили Ширвиндт, который сейчас занят нашей стрелковой бригадой. По словам прошедшего только что мимо нас раненого, немцы пытались вчера овладеть Ширвиндтом два раза».

24 сентября: «Идет бой под злополучным Ширвиндтом… Раух (начальник дивизии генерал-лейтенант Г О. Раух. — В. Б.) находится с главными силами где-то сзади и копается. Нам нужны еще пушки… Ночевали сегодня в Жарделе… Наш маршрут: Жарделе, Печиски, Блювы, Гудой-Це, Раугали, Рудзе, Бойтеле и Атмонишки». 25 сентября: «Сегодня мы выступили в 8 часов. Мороз. Делали рекогносцировку на Радзен. Шел только один наш полк со взводом артиллерии. Передовые части вошли в город, из которого в это время выехало несколько велосипедистов. Дозорные по собственной инициативе поехали вплотную на велосипедистов. Убиты двое. Совсем непонятно, отчего вся дивизия не принимает участия в этой совсем бестолковой операции». 26 сентября: «Выступили в 8 часов утра. Предположено идти в Дайнен затыкать дыру, образовавшуюся между Стрелковой бригадой и 56 дивизией, с целью зайти немцам, сидящим в Шукле, в тыл. Конечно, мы знали, что это не будет сделано. Мы сейчас сидим в одном фольварке уже 11 часов, не дойдя еще до Владиславова. Слышны пулеметы и артиллерийские выстрелы… Стрельба чаще. Пехота отходит. Команда: “К коням!” Нам было приказано прикрывать лавой отходящую пехотную дивизию… Когда подошли лавой, то заняли фольварк… Додик и я на третьем, Голицын на втором, а Кушелев на первом (взводе)». На этом записи в дневнике обрывались.

На следующий день, 27 сентября 1914 года, 2-я Гвардейская кавалерийская дивизия, в авангарде которой шел лейб-гвардии Гусарский полк, начала наступление на Владиславов. Лейб-гусары форсировали речку Шешупу у деревни Дваришкен, дошли до деревни Леполаты, а затем повернули на север, к деревне Шарвинишки (все эти населенные пункты ныне на территории Литвы, называются соответственно Дваришкяй, Лиепалотай и Шарвинишкяй). В 16.00 недалеко от Шарвинишек гусары боковой заставы увидели стоявший у отдельного хутора вражеский кавалерийский разъезд и обстреляли его. Бросившись в сторону, германцы выскочили прямо на 4-й эскадрон полка, шедший в голове колонны. Грянули выстрелы, немцы снова отпрянули, но теперь натолкнулись на заставу под командованием корнета Безобразова. Огнем его взвода половина немцев была убита, остальные попытались ускользнуть. В этот момент князь Олег подъехал к своему эскадронному командиру графу Павлу Алексеевичу Игнатьеву:

— Господин ротмистр, разрешите с моим взводом захватить зарвавшихся немцев…

— Там справятся без вас, Ваше Высочество, — резко ответил офицер.

Олег покраснел:

— Опять при штабе? Сколько же можно быть в тылу?!.. Неужели за этим я отправлялся на фронт?!..

Смутившись, эскадронный командир уступил. Воодушевленный князь козырнул и радостно обернулся к гусарам своего взвода: