Леонид Млечин - Фурцева

На самом деле на волне оттепели многие писатели всего лишь пытались заговорить в полный голос. Но чиновников и это настораживало. 29 марта 1957 года состоялось закрытое партийное собрание московских писателей. Екатерина Алексеевна Фурцева выступила на нем с большой речью, пытаясь их вразумить. Потом поделилась впечатлениями с членами президиума и секретарями ЦК.

Самым громким идеологическим скандалом стало посещение Хрущевым выставки московских художников. Существует множество версий этой истории. Одни полагают, что первый секретарь ЦК взорвался и дал волю эмоциям из-за того, что различные группы художников пытались перетянуть его на свою сторону, а ему это надоело. В Союзе художников, как и в Союзе писателей, шла борьба не только между различными школами, но и между теми, кто добивался успеха верной службой начальству, и талантливой молодежью.

Другие полагают, что Хрущева ловко вовлек в эту историю хитроумный Михаил Андреевич Суслов, который в реальности пытался избавиться от конкурента, становящегося опасным, — секретаря ЦК Леонида Ильичева.

Скорее, скандал в Манеже был результатом сложных проблем советского руководства. В основе массированной атаки на либерализм в сфере культуры и литературы — провалы во внутренней политике, в экономике, когда ухудшилась ситуация с продовольствием. Власть ответила обычным образом — закручиванием гаек.

После XX съезда собирались провести пленум ЦК по идеологическим вопросам, чтобы продолжить десталинизацию, но так и не провели. А вот после Манежа, в июне 1963 года, собрали единственный за все десять хрущевских лет пленум по идеологии.

— После того как на мартовском и ноябрьском пленумах прошлого (1962) года были решены вопросы промышленного и сельскохозяйственного производства и вопросы руководства народным хозяйством, — объяснял секретарь ЦК Леонид Ильичев, — обсуждение идеологических проблем является весьма закономерным.

О том, как относиться к художникам, давно шли споры. Трезвомыслящие работники аппарата призывали к разумной осторожности. Заместитель заведующего отделом культуры ЦК КПСС Борис Рюриков говорил на совещании:

— Союз художников — это не та организация, в которой можно работать приказом и указом. Нормальная работа союза требует коллективности, не позволяя ставить личное над общим. К сожалению, таких качеств у товарища Герасимова и некоторых его соратников не оказалось.

Живописец Александр Михайлович Герасимов был с 1947 года президентом Академии художеств. Прославился не только страстной борьбой против «антипатриотов и космополитов» в художественной критике, но и полным неприятием исканий современных живописцев, видя во всем новом разлагающее влияние Запада. Избавиться от него мечтали уже и в аппарате ЦК.

Избранный вторым секретарем Московского горкома Николай Григорьевич Егорычев вспоминал: «Первое поручение, которое я получил от П. Н. Демичева, — заняться идеологией, хотя я был далек от этих вопросов. Пробным шагом в этой области был мой поход на выставку шестнадцати молодых художников на Беговой улице. Я должен был решать: открывать или не открывать эту выставку, так как на ней было представлено много модернистских работ. Я осмотрел выставку, побеседовал со многими художниками. Они смотрели на меня настороженно, у всех в глазах вопрос: „Ну как? Откроют?“ Меня это даже удивило. Я сказал: „Открывайте, конечно. Кому это нравится — пусть посмотрят“. Во всяком случае, как я полагал, нашей идеологии это никак не навредит».

Осенью 1962 года в Центральном выставочном зале организовали показ работ, посвященный тридцатилетию Московской организации Союза художников. В Манеже долгое время располагался правительственный гараж. Только в конце 1950-х Никиту Сергеевича уговорили передать Манеж художникам.

«В конце ноября, — вспоминал Егорычев, — я ознакомился с выставкой, организованной в Центральном выставочном зале. Действовала она уже около месяца и вызвала большой интерес москвичей и гостей столицы. За это время ее посетили более ста тысяч зрителей. Занявшая весь первый этаж Манежа выставка действительно оказалась очень интересной: показали все лучшее, что было создано за тридцать лет работы Московской организации Союза художников».

В Министерстве культуры с подозрением наблюдали за исканиями молодых живописцев, видя в них, как водится, тлетворное западное влияние.

— В последние годы, — говорила министр Фурцева, — отмечается усиление влияния буржуазной идеологии на некоторую часть советских художников и скульпторов. В результате этого отдельные молодые художники стали работать в духе подражания формалистическим течениям буржуазного изобразительного искусства Запада.

Ее первый заместитель Александр Николаевич Кузнецов негодовал:

— Мы пишем записки, а Академия художеств и Союз художников идут по своей дороге и делают, что им нужно. Нужно активнее выступать. Я сам виноват. Было партийное собрание в Московской организации Союза художников незадолго до этой выставки. На нем было много сказано неправильно.

Кузнецов обратился к начальнику отдела изобразительного искусства министерства:

— Вы там были, но не выступили. Вы сказали: «Как выступить? С трибуны стащат». Я думаю, что сейчас нужно считать за честь, если тебя с трибуны стащат…

Александр Кузнецов с юных лет работал в столичном партийном аппарате и партийной журналистике. В 1933 году его взяли в культпропотдел ЦК ВКП(б), а через два года определили помощником к Андрею Александровичу Жданову. После его смерти Маленков попросил Сталина утвердить Кузнецова заместителем заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК — «работник он квалифицированный и с порученной ему ответственной работой в аппарате ЦК справится». Сталин согласился. Через год Кузнецов стал аспирантом Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). Выпускнику академии нашли место в Вильнюсе, в республиканском ЦК. После смерти Сталина он лишился должности, преподавал в Саратовском автодорожном институте и Московском экономическом институте, редактировал журнал «Социалистический труд». В 1957 году Кузнецов стал работать в Государственном комитете Совета министров СССР по культурным связям с зарубежными странами, а через два года его перевели в министерство. Он восемь лет был первым заместителем Фурцевой…

Газета «Известия» попросила Илью Эренбурга написать о выставке в Манеже. «Известия» редактировал зять Хрущева Алексей Иванович Аджубей. Следовательно, разгром этой выставки заранее не замышлялся. Илья Григорьевич написал одобрительную статью и не мог понять, почему ее не печатают. А дело было в том, что 20 ноября 1962 года возмущенные выставкой партийные художники написали жалобу в ЦК: «формалисты» зажимают реалистов! Суслов доложил о письме Хрущеву.