Ивлин Во - Насмешник

По нормальным понятиям, дом никак нельзя назвать тихим, но мир и покой, исходящие от Дафни, не позволяют царящей здесь оживленности превратиться в сущее столпотворение.

16 марта. Хотя я путешествовал со всеми удобствами, какие может предложить Африка, все же дорога меня утомила. Я покрыл много километров в разных направлениях и рад хоть день никуда не ездить — хотя отдыхом это нельзя назвать. С рассвета до заката вокруг меня бурлит жизнь, как на какой-нибудь неапольской улочке, но я сижу в кресле, и пусть меня теребят вопросами, показывают мне фокусы, пляшут, хвастаются, какие они сильные, хоть один день я не двигаюсь с места.

17 марта. Мы вчетвером — я, Дафни, ее священник и приятный молодой производитель бумажных пакетов — отправились в Восточное Нагорье.

Сначала мы на несколько минут заехали на табачные торги — большой важности событие, ежегодно происходящее в Солсбери. В огромных складских помещениях тянутся ряды с тюками табака. Покупатели быстро идут за аукционистом, на ходу определяя качество товара и предлагая свою цену. Аукционист с видом как бы безразличным переходит от кипы к кипе. Этого мастера своего необычного дела за большие деньги наняли в Новом Орлеане и привезли сюда. Он беспрестанно мурлычет что-то совершенно бессмысленное для непрофессионала, однообразное, иногда переходя на какую-нибудь популярную песенку. Безошибочно поднимает и сбивает цены на партии табака, и это впечатляет тем более, что уж вовсе непостижимо, чем он руководствуется. Так, говорят мне, происходит купля-продажа табака во всем мире. Это ничуть не похоже на хлопковые торги в Александрии, как их описал Э. М. Форстер в «Фаросе и Фарийоне». Насколько я мог судить, в то утро цены на табак были низкие. Это единственная сельскохозяйственная культура в Южной Родезии, которую выгодно выращивать, и у многих продавцов лица были вытянутые, но фермерские жены, вырядившиеся в лучшие свои платья, в шляпках и перчатках, беззаботно болтали, попивая кофе.

Примерно сто шестьдесят миль на поезде, а дальше машиной по хорошему шоссе, идущему от Солсбери в Умтали. Я взял на заметку этот путь, которым и пользуется умный путешественник. Восточное Нагорье граничит с португальскими владениями. Они включают в себя самые красивые места Африки, лесистые горы, водопады; здесь чудесный воздух. Эти места особо притягательны для орнитологов и энтомологов, для археологов тоже, потому что тут находятся прекрасные искусственные каменные террасы и таинственные пещеры Иньянги. Здесь в эпоху, не установленную учеными, процветала неведомая цивилизация, и сегодня есть, насколько я знаю, две превосходные гостиницы для туристов и, как говорят, много чего интересного.

Одна из них, в которой мы завтракали — так вкусно, как ни в одном другим отеле после Малинди, — расположена на главной улице Умтали, столице и центре этого прекрасного края, великолепного города-сада, вокруг которого множество богатых иммигрантов построили себе виллы и посадили сады.

Мы заехали сюда повидать дочь Дафни, Джил; она учится в новой католической школе-интернате, построенной американскими монахинями ордена «Святого сердца Девы Марии» (никогда не слышал о таком ордене) на окраине города — роскошное заведение, с ванной комнатой на каждых двух девочек. Несколько угнетали американские псевдоанатомические схемы, иллюстрирующие губительное воздействие вина на человеческий организм, да учебники местной истории, предназначенные для использования в Южно-Африканском Союзе. Сразило кое-что более современное: урок «Обаяния» в учебном расписании. При ближайшем знакомстве оказалось, что так по-новому именуется обычный «Урок хороших манер». И очень приятно было видеть, как девочки, скользя мимо нас по коридору, делали легкий книксен.

Я хотел было купить в умталийских лавках какие-нибудь поделки туземцев. Некоторые племена в португальской Восточной Африке славятся мастерством резьбы по дереву, и вполне заслуженно, в чем я имел случай убедиться, разглядывая коллекцию фигур, которую собрал один из чиновников районной администрации в Килве. Но здесь, почти на самой границе, не продавалось ничего, кроме самых дрянных туристских сувениров. По совету одного из лавочников мы продолжили поиски в африканском квартале, благоустроенном и чистом, но нас встретили неприветливо. Повсюду, как в военном городке, висели объявления, что без разрешения вход на территорию закрыт, что вновь прибывшим требуется пройти медицинское освидетельствование и регистрацию. Да к тому же тут не было того, что мы искали.

Мы ехали дальше по дороге, поднимавшейся в горы, мимо школ верховой езды и ворот многочисленных прекрасных поместий, среди природы невероятной красоты к другому отличному отелю, называвшемуся «Леопардов Утес».

Я уже говорил, что в Родезию следует ехать через Восточное Нагорье. Более того, ищущему место для отдыха вообще нет смысла ехать дальше. В буклете, изданном Департаментом по развитию туризма, рассказано обо всем, чем примечательны эти места, причем рассказано в сдержанном тоне, приятно контрастирующем с языком, обычным для подобных изданий. Конечно, здесь нет ни снега, ни моря, зато есть все остальное: в Умтали — гольф, боулинг, теннис, верховая езда, кемпинг (с ванными), театр, кино, «Ротари клуб», «Круглый стол», английские и шотландские масонские ложи, католический епископ; в Иньянге — поместье Сесила Родса, превращенное ныне в национальный парк, где разводится форель, есть озеро, в котором можно искупаться (и нет бильгарции, как в горных реках) и покататься на лодке, бревенчатые хижины в тирольском стиле для отдыха; в Вумба-Хиллз — симпатичные обезьянки саманго; и везде водопады, папоротник, громадные деревья… нет нужды пересказывать официальный панегирик этим местам, достаточно сказать, что каждое слово в нем соответствует действительности. Экскурсии туристов еще не опустошили их. Такими, наверно, были островки естественной красоты в Европе шестьдесят лет назад.

Тем вечером после обеда мы долго сидели у костра, а потом отправились спать в приятные, уютные номера среди горной прохлады и тишины.

Мне бы хотелось задержаться здесь, а потом отправиться дальше. Надеюсь, я еще вернусь сюда. Возможно, этот район будет развиваться таким образом, что пожилые и состоятельные люди получат более достойный курорт, нежели на побережье. Увлечение загаром продолжалось довольно долго. На Ривьере видишь жирные туши доживших до наших дней молодых невротиков, описанных Скоттом Фицджералдом в романе «Ночь нежна», и их подражателей в окружении пролетариев, наводнивших пляжи. Если мода — это все для ее поклонника, нужно ввести моду на уединение. А где найдешь более подходящее для этого место?