Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

честолюбивую жажду высокой славы и ширину личного энтузиазма, служащего и своему, и вышестоящему честолюбию. Но это не так.

Сразу после полета Юрия Гагарина на отдыхе в санатории «Сочи» беседовал Королев с другим своим будущим биографом, Петром Асташенковым. Сначала вспоминал Сергей Павлович забавные случаи из своей юности, потом заговорил о спутниках, предсказывая их разнообразное использование: связь, геолокация, навигация, прогноз погоды, исследование планет… Разговор становился все серьезнее.

Королев С.П., Королева Н.И., Гагарин Ю.А., Гагарина В.И. на отдыхе в Сочи. 1961 год

[Музей космонавтики]

Королев рассказывал, что побывал в высокогорной обсерватории, видел на Солнце взрывы: «Но все это через атмосферу, а со спутника можно без препятствий. А вспомните предложение Циолковского организовать заатмосферные оранжереи для выращивания пшеницы и кукурузы. Когда я напомнил об этой идее в ЦК, мне попало».

Позже, уже в ОКБ-1 в беседе с Ребровым, Королев подчеркивал: «К замыслам Циолковского надо относиться очень серьезно. “Эфирные поселения” будут. Большие орбитальные станции, испытательные полигоны и заводы на орбите и даже целые города, научные базы на Луне, обширные народнохозяйственные программы по практическому использованию космоса… Будут и дальние путешествия, искусственная гравитация и самые фантастические решения…»

И эти слова Королева, и его выступления, и статьи, опубликованные под псевдонимом в газете «Правда», доказывают, что Главную жизненную цель Королева точнее всех угадал Глушко, обозначив место Сергея Павловича в космонавтике сразу за Циолковским: идеи теоретика стали жизненной программой практика.

Королев С.П. и Гагарин Ю.А. Встреча первого космонавта планеты в Звездном городке. Апрель 1961 года

[Музей космонавтики]

Еще на отдыхе в санатории Королев вызвал Бушуева и дал ему указания начать готовить суточный полет.

Заокеанский соперник тоже не дремал и стимулировал на новый рывок: в мае 1961 года в США был осуществлен первый суборбитальный полет, а двадцатью днями позже президент США Джон Кеннеди выступил в Конгрессе с обещанием космических побед.

– Жаждет поднять упавший дух американов, – вернувшись в Подлипки, сказал Королев Мишину, – внушает им, что на Луну они полетят первыми. Программу, Вася, назвали они красиво – «Аполлон».

– Они любят все красиво называть, – хмыкнул Василий Павлович. – Небось и ядерные ракеты у них Эвридики.

Оба засмеялись. И оба знали: никаких отрицательных чувств они к американцам не испытывают. Скорее уважают за технический размах. Королев был уверен: космос принадлежит всем землянам. Ровно за год до полета Гагарина, 12 апреля 1960 года, ОКБ-1 выступило с предложениями о создании Международного института межпланетных сообщений и о необходимости издания открытого журнала по космическим исследованиям.

– Отстают они от нас в весе спутников и в мощности двигателей, а в то же время опережают по средствам связи и электронике, – Мишин, погасив смех, нахмурился. – А нам даже ЭВМ приходится просить через Устинова! Система наша скрипит…

– Система скрипит, но держит нас железными клещами, – сказал Королев, – Герман Титов согласен лететь на сутки, все остальные – против. Бюрократы нас не понимают. И даже Каманин смотрит на меня волком.

Сообщение ТАСС о запуске в космос космического корабля с человеком на борту, опубликованное в газете «Вечерняя Москва» (№ 87) 12 апреля 1961 года

[Музей космонавтики]

– Я волком бы выгрыз бюрократизм, – процитировал Мишин и снова засмеялся. – Если все против, а «за» только Королев, будет так, как решил он!

– Твоими бы устами, – улыбнулся Сергей Павлович. – Программа есть: в ней, сам знаешь, и тяжелые суперносители, и высадка людей на Луну – да препоны сильны. Будем бороться.

В.С. Сыромятников вспоминал, что постановление по долговременной космической программе Королева «было пересмотрено, его заменили прочеломеевским постановлением, которое приняли в мае 1961 года, вскоре после полета Гагарина, и это парадоксально»[87]. Вокруг Королева началась плестись сеть интриг: видимо, зависть и конкурентная борьба оказались сильнее восхищения победой.

* * *

«По моим личным многолетним наблюдениям, – писал Голованов, – Каманин не любил и часто презирал космонавтов, считал их выскочками и баловнями судьбы». Дневники Каманина такого впечатления не оставляют. Наделяя Каманина желанием сверкать в отраженной славе молодых героев космоса, Голованов не проводит линии между ранней смертью от воспаления мозга сына Каманина, одаренного летчика, и необходимостью осуществлять контроль над другими молодыми летчиками: а ведь каждый из подопечных не мог не напоминать ему Аркадия, каждого он невольно сравнивал с ним… Возможно, Каманин был излишне строг, но и Королев, и он относились к молодым космонавтам по-родительски неравнодушно.

Личный листок по учету кадров С.А. Косберга. 1960-е годы

[РГАСПИ. Ф 17. Оп. 100. Д. 330921. Л. 3]

Личный листок по учету кадров А.М. Исаева. 1950-е годы

[РГАСПИ. Ф 17. Оп. 100. Д. 349419. Л. 4]

Сергей Павлович и Нина Ивановна Королевы с группой космонавтов. Дача «Явейная». 21 мая 1961 года

[Музей космонавтики]

Перед суточным полетом Германа Титова вокруг Земли на «Востоке-2» Нина Ивановна опять чувствует на расстоянии состояние мужа:

«Милый Серёжа, я так много о тебе думаю и о предстоящем, что опять лишилась сна. Сегодня ночью бродила по комнатам в темноте, в тишине, в полном одиночестве. Твоя тревога передается мне, и я ничего не могу с собой поделать. Хочется верить, что все будет хорошо, и нет никакого сомнения, что для достижения намеченной цели будут приложены все силы без остатка.

Только береги себя и немножко думай обо мне. Все мои мысли, мое сердце с тобой, мой хороший, я молюсь за ваш успех моему персональному богу».

Все полеты «Востоков» и «Восходов» отнюдь не были только рекордами, заточенными на политическую рекламу, как сейчас иногда хотят представить, а были построены Королевым как последовательно усложняющиеся ступени восхождения к главной идее Циолковского – заселению землянами космоса:

– полет Юрия Гагарина (106 минут) – первый шаг;

– суточный полет Германа Титова (6–7 августа 1961 года) – более глубокая проба, вторая ступенька восхождения;

– полет на двух кораблях «Восток-3» и «Восток-4» Андриана Николаева и Павла Поповича (11–15 августа 1962 года) – это не только проверка технических параметров кораблей и возможности длительного пребывания на них в космосе – Андриан Николаев налетал около 96 часов и совершил облет Земли 64 раза, Павел Попович за 71 час облетел Землю 48 раз, – но и проверка многосторонней связи как между космонавтами и Землей, так и между кораблями. Еще один шаг к тому будущему, увиденному Циолковским, когда корабли становятся транспортным средством, космическим «такси», а связь между