Иван Крузенштерн - Первое российское плавание вокруг света

Ознакомительный фрагмент

Августа 23-го пришли в Копенгаген из Китая два датских корабля; один, величиною 1400 т, вышел из Кантона двумя месяцами прежде другого, но подвергнувшись на пути сильной течи, повредившей великую часть груза, который составляли чай, китайка, кофе, саго, ревень и фарфор, принужден был зайти в Англию; говорили, что на нем было возмущение между матросами, которых находилось на корабле человек 160, в том числе 30 ласкаров или ост-индских матросов и 10 китайцев, взятых на корабль потому, что он на пути своем в Кантон, коснувшись Батавии, лишился там 40 матросов, похищенных смертью. Нечистота на корабле была чрезмерная; но она происходила некоторым образом от беспрестанного отливания воды, с чем соединялось вместе и зловонное испарение.

Приглашенные и принятые для путешествия астроном Горнер и естествоиспытатель Тилезиус должны были, по предписанию, ожидать нас в Копенгагене. Первый находился уже там, когда мы прибыли, другой же явился через неделю по приходе нашем. Через два дня после сего последнего явился и натуралист Лангсдорф, коего просьба о принятии в число ученых путешественников прислана была в С.-Петербург поздно; впрочем, приняли бы его также, поелику знания его в естественной истории одобрены были многими сочленами Академии наук. Лангсдорф находился сперва в Португалии, потом в Англии и, не прежде как уже по прибытии своем в Геттинген, узнал о намерении нашего путешествия. Хотя и отвечали ему, что принять его уже не можно, однако ревность сего ученого была так велика, что он, невзирая на то, приехал к нам в Копенгаген, чтобы попытаться, нельзя ли победить невозможности.

Сентября 4-го работа наша окончена, и мы приготовились к отплытию; но сильный ветер от NW удерживал нас выйти на большой рейд. В сие время граф Бернсторф, императорский посланник граф Кауниц-Ритберг и его супруга удостоили нас своим посещением.

Сего же дня взял я на корабль свои хронометры. Они находились на обсерватории с 21 августа. Бугге ежедневно проверял их по солнцу и звездам.

Сентября 7-го позволил нам ветер выйти на большой рейд, где нашли мы два российские фрегата, один 50-, а другой 38-пушечный, которые того утра пришли из Архангельска под начальством капитана Крове.

Сентября 8-го пополудни в 5 часов, по взятии пороха и по поднятии гребных судов, снялись мы с якоря и пошли с «Невою» в Гельсингер, куда пришли в 11 часов вечера; на рассвете хотел я продолжать свое плавание, но жестокий ветер от NW принудил нас стоять на якоре шесть дней. Сентября 15-го сделалась опять погода хорошая при WSW ветре, который хотя не совсем был для нас попутный, но я, дорожа временем и опасаясь, чтобы потеря оного после не произвела худших следствий, решил отправиться. В 6 часов утра начали мы сниматься с якоря, в 7, проходя брантвахту, салютовал я оной, потом крепости Кронбург семью выстрелами, на что ответствовали с них равным числом. Ветер был довольно свежий и многие из наших спутников страдали от качки.

Ввечеру погода сделалась лучше. В 2 часа пополуночи находились мы по счислению вне Каттегата, в сие время не видно было ни Скагенского, ни Мальстрандского маяков. 17-го увидели мы датский фрегат Тритон, отплывший несколькими часами ранее нас из Гельсингера. Он держался более к берегам норвежским и, уповательно, шел в Христиан-Занд. Погода продолжалась два дня пасмурная с дождем и порывистым ветром; барометр опустился на 29,20; надобно было ожидать непременно крепкого ветра. В час пополуночи опустился барометр ниже 28 дюймов при перемене ветра от SW к NW; сделался жестокий ветер. Корабль накренило столько, что я никогда того прежде на других кораблях не видывал. Должно было убрать все паруса и поставить штормовые стаксели; но последствием сего было то, что корабль наш принесло к берегам Ютландии, которые усмотрели мы в 4 часа пополудни в расстоянии около 20 миль. Во время шторма разлучились мы с «Невою». На рассвете не видали уже оной более.

В следующую ночь ветер несколько утих, но все дул еще между W и WNW, так что, хотя и позволял нам прибавить парусов, однакож не скоро могли мы выйти из Скаггерака. 19-го в 4 часа пополудни увидели мы Линденесс, южный мыс Норвегии, нами Дернеусом, а англичанами Несом называемый; но ветер не позволял нам обойти оного. К вечеру ветер сделался тише. В сие время открылось редкое явление, привлекшее на себя внимание наше и по общему суждению казавшееся предвестником нового шторма. От WNW до NO в высоте 15 градусов над горизонтом составилась светлая дуга с висящими отвесно под нею облачными темными столпами, из которых большая часть была светлее других. Сие явление оставалось до 10 часов в первом своем виде, потом разделилось на две части; столпы поднялись до самого зенита и сделались так тонки, что можно было видеть сквозь оные второй величины сверкающие звезды. Через целую ночь продолжалось сильное северное сияние, которое могло быть и сего явления причиною.

20-го в полдень находился от нас южный норвежский мыс Линденесс NNW в расстоянии около 18 миль, который принят мною пунктом отшествия. Под вечер шел сильный дождь и ветер от OSO дул весьма крепкий, но поутру последовало безветрие. В сие время находились мы на Доггер-Банке, почему и закинули мы для свежей рыбы невод, но лов был неудачен. Тогда же велел я опустить, полученную мною от адмирала Чичагова, Гельсову машину для узнания разности температуры воды на поверхности и глубине известной; но как сия была 24 сажени, то и оказалась разность едва приметною. Барометр показывал опять 29,16, зыбь была очень сильная от N, верные предвозвестники крепкого ветра, который, настав в 10 часов вечера, свирепствовал столько же, как и сентября 18-го; но только был для нас попутный. Ввечеру следующего дня ветер утих, и 23-го сделалась по долгом времени хорошая погода.

В сей день встретился с нами английский 50-пушечный корабль под брейд-вымпелом, на коем находился командор Сидней Смит. Он крейсировал со своей эскадрою около Текселя, но из оной не видали мы ни одного корабля. Командор прислал к нам офицера с весьма учтивым на мое имя письмом, в котором желал нам счастливого в путешествии успеха. В 5 часов пополудни увидели мы английский фрегат, который, вероятно, почел корабль наш неприятельским и преследовал нас под всеми парусами. Он догнал нас уже в 9 часов вечера. Открылось, что капитан сего фрегата был Бересфорд, с которым за девять лет назад служили мы вместе в Америке. Сие побудило меня к нему съездить. Оба рады были мы сердечно нашему нечаянному свиданию. В последний шторм повредилась на фрегате мачта, что принудило его итти в Ширнес.

Я объявил Бересфорду, что астроном наш должен отправиться в Лондон для покупки недостающих астрономических инструментов и что Резанов желает также воспользоваться сим случаем и побывать в Лондоне. Немедленно представил он мне свою готовность взять их к себе на фрегат и отвезти в Ширнес, куда предполагал он притти на другой день. Видя, что могу сберечь через то довольно времени, решился я принять предлагаемую нам услугу, невзирая даже и на то, что уже поздно было отправить сею же ночью упомянутых к нему на фрегат и что я, уклоняясь от своего курса, принужден был во всю ночь следовать за фрегатом, державшим курс свой к берегам английским. Благоуслужливость капитана Бересфорда простерлась далее. Он прислал к нам одного из своих лоцманов, коих было у него двое, с приказанием оному оставаться у нас до тех пор, пока буду я находить то нужным.