Записки подводников. Альманах №3 - Виктор Иванович Чаплыгин

34дня,29 сентября, лодку «выкатили» из цеха в бассейн. «Крестная мама» и командир лодки кап. 2 ранга Курдин К.Б. разбили бутылки шампанского о носовую оконечность лодки. При проходе цеха кормой, я швырнул бутылку шампанского в 6-ти лопастной винт, лопасти которого заискрились белой пеной. После заполнения бассейна водой нас отбуксировали к причалу. Для меня капитан- лейтенанта, командира БЧ-5, продолжалась та же работа, (которую с позиции сегодняшнего дня можно назвать только каторжной) но уже в более ускоренном темпе. Мы отрабатывали и сдавали задачи, затем выходы в море, которые завершились двумя глубоководными погружениями.

Темпы строительства, даже при жесткой военной приемке, прошли бесследно для качества работ, причем не в лучшую сторону. Отказы техники (немногочисленные) по существу не беспокоили, так как силами 2-х сдаточных команд устранялись очень быстро.

А вот о погружениях стоит поговорить особо.

При одном из них на глубине 120 м, в ЦП, в 3-м отсеке раздался непонятный хлопок, затем свистяще-шипящий звук и мы буквально утонули в холодном тумане.

Объявили аварийную тревогу, начали всплытие. Посмотрел на глубиномер на посту горизонтальщика и пришел в изумление глубина около 20 м! Запросил 1 и 8 отсеки- глубина 90 м! На подлодке, в районевеческой добротой и тонким юмором.

Никогда и нигде я об этом не писал. Иногда рассказывал сослуживцам отдельные эпизоды из этих встреч. А сейчас решил написать впервые в альманах «Записки подводников». С организатором этого издания, Виктором Ивановичем Чаплыгиным в 90-е годы прошлого века, нас свела судьба, в момент ударного строительства капитализма. Мы оба, хоть и в разное время учились в СВВМИУ, служили на Северном Флоте.

В 2002 году представляли свои города на 10-м Слете городов Героев в Мурманске, Североморске и Западной Лице. Он-Одессу, я Севастополь.

Мне импонирует то, что Виктор, преодолев тяжесть и непредсказуемость современной действительности, организовал издание альманаха и продолжает его выпуск. Небольшой по объему (к сожалению и по тиражу), журнал убедительно, без прикрас и без надрыва рассказывает о нашей повседневной жизни, в которой время было поделено на нескончаемые вахты в многочисленных походах подводных лодок.

Не ставлю целью (во всяком случае сейчас) описать все встречи с Главкомом. Но для моих сослуживцев подводников считаю целесообразно осветить три эпизода, напрямую связанные только с подводными лодками.

Первая встреча состоялась в конце 1961 года в губе Оленьей, неожиданно не только для меня, но всех моих начальников и сослуживцев.

А предшествовало этой встрече очень сложное, а точнее невероятно тяжелое, насыщенное разными событиями время.

В августе 1960 года, экипаж новостроящейся ПЛ прибыл в Северодвинск. 25 августа мы впервые ступили на палубу ПЛ, которая стояла на гидравлических тележках корпусного цеха.

Сдача планировалась в следующем году. Однако (задолго до М. Горбачева), который принял решение об «ускорении». На лодке для нашего экипажа стало два экипажа сдаточных. Первая смена с 8.00 до 15.00, вторая с 15.00 до 22.00. Основная часть экипажа вечером убывала на ужин, а командир моего командного пункта находился клапан глубиномеров ЦП. Протянул руку и стал его машинально закрывать. С последним оборотом шум поступающей воды прекратился. В подводном положении установили причину. На отростке трубопровода глубиномеров ЦП, была установлена халтурная, нештатная заглушка.

Второй случай был угрожающе неприятный. В Кандалакшской губе Белого моря, при обеспечении судна АСС, проводили погружение на глубину 300 м. Лодка удифферентована с нулевым дифферентом, под двумя электродвигателями. Ход оба средний вперед. На глубине 295 м во всех отсеках был услышан глухой резкий звук. Объявили аварийную тревогу, да ли ход «три двигателя полный вперед».

Командир приказал боцману «рули на всплытие», а акустикам передать по УЗПС сигнал авария. Далее командир не приказывал а орал «механик пузырь в среднюю!». По вахтенному журналу ЦП, комиссия, которая потом разбиралась с этим случаем установила, что командир БЧ-5 приказал боцману поставить рули параллельно на всплытие и держать дифферент 0(Это было признано оптимальным решением, так как когда глубина достигла 305 м, под килем оставалось только 20 м).

Ни тогда, да и наверно сейчас, не смог вразумительно аргументировать, почему среднюю стал продувать только на глубине 100 м (трюмные на посту погружения и всплытия были обучены выполнять приказы только командира БЧ-5, так во всяком случае нас учил командир бригады ПЛ Герой СССР Лунин Н.А.).

Лодка, задержавшись на глубине 305 м, начала всплывать, набирая динамику. После 100 м глубины, стал увеличиваться крен на правый борт. Когда мы оказались на поверхности, лодка фактически завалилась на правый борт. В отсеках посыпались ящики с инструментом, попадали люди, разбилось много посуды. Командир, отдраивая сначала нижний, а потом верхний рубочный люк, очень конкретно характеризовал «таких кораблестроителей, таких механиков», не забывая их родительниц. Когда командир вышел на мостик, я четко ощутил как из переговорного трубопровода носовых отсеков запахло гарью. На мой запрос об обстановке в 1 и 2 отсеках, последовал доклад, что в 1 все нормально, а из 2-го доносилось какое то бормотание «тут у нас вестовой в кают- компании…».

Старпом бросился во 2 й и выяснил, что вестовой оставил без присмотра электрочайник и его нагревательный элемент расплавился. Так получилось, что в момент максимального крена никто не зафиксировал показания кренометра.

Но судя по тому, что на крышках некоторых элементов аккумуляторной батареи

2 и 5 отсеков(в верхнем ярусе), появились капли электролита, мы сделали вывод, что крен достаточно большой, а главное длительный. Такому большому накренению лодки способствовала (по моему мнению) огромная площадь надстройки. Ограждение трех шахт и боевой рубки имело высоту на верхней палубе 8 м, а длину 20 м. И конечно, такая площадь при малейшем накренении лодки в подводном положении (а оно практически всегда было в пределах полградуса) начинала работать в режиме рулевого устройства. Неравномерное продувание левого и правого бортов цистерн средней группы я практически исключаю. В качестве отступления, хочу сказать, что будучи флагманским механиком 5-й эскадры в 1968 г, узнал, что эта лодка погибла, а 68 человек похоронены в бухте Оленья, в братской могиле, недалеко от нашего штаба.

И только 9 мая, рыдая навзрыд, я смог положить цветы на могилу моих сослуживцев.

Но, рассказ идет дальше. И за первую половину 1981 года мы сдали все задачи и вышли в первую линию. В июле 1961 года, три ПЛ нашей дивизии К-88, К-113, К- 118

Загрузив макеты ракет в бухте Окольной,(возле Североморска), начали переход в надводном положении (на предельных скоростях)из Кольского залива в Ленинград. Нам объявили, что мы будем представлять флот на параде в День ВМФ на Неве.

Сегодня, то о чем я пишу больше похоже на небылицы или фантастику. Да и вообще, если