Овидий Горчаков - Прыжок через фронт

Но у нас не было на это времени. Когда мы отобедали, Тамара уже успела связаться с Центром. Она молча, угрюмо вручила мне радиограмму, в которой подполковник Каплун сообщал, что на его лагерь снова напали эсэсовцы, выбили партизан из лагеря, едва не заставили каплуновцев покинуть лес с удобной поляной, на которой они собирались принять наши самолеты. Угораздило же эту 5-ю танковую дивизию СС прибыть еще 8 марта как раз в район, где тайно готовилась наша операция! Ветераны-«викинги» помнили боевое крещение своей дивизии, пятой по счету в «Ваффен СС», под Равой-Русской, победы на Украине в сорок первом, путь на Кавказ, отчаянную попытку деблокировать армию Паулюса в Сталинграде, повторный захват Харькова… Ветераны-«викинги» были стреляные волки, многократные кавалеры Железного креста, любимцы фюрера. Около двух месяцев переформировывалась дивизии в Люблине, в том самом Люблине, из которого «викинги» и выступили в сорок первом, чтобы форсировать Буг и начать свой «черный марш» по степям Украины. Им приходилось начинать теперь с самого начала, только мало среди них оставалось высоченных ветеранов сорок перового, когда в «Ваффен СС» брали лишь нордических верзил не ниже метра восьмидесяти ростом.

Рейхсфюрер СС Гиммлер поставил перед командиром дивизии СС-группенфюрером Гербертом Гилле задачу, очень похожую на ту, что стояла перед «викингами» в декабре сорок второго, когда бронированная армада генерал-полковника Гота ринулась к Сталинграду чтобы деблокировать армию Паулюса. На сей раз дивизия пробилась к Ковелю и, зарыв свои танки в землю отбила упорные атаки советских войск. Гитлер придавал особое значение Ковелю — ключевому узлу железных дорог, открывавшему путь в Польшу и Чехословакию. Фюрер ни за что не хотел отдавать рокадную Львовско Белостокскую стальную магистраль.

Эсэсовцы из нового пополнения были желторотыми необстрелянными юнцами из гитлерюгенда. Новоиспеченные унтерштурмфюреры не кончали пятилетний курс в Блюторденсбургах — «Замках крови», не проходили закалку в эсэсовском училище в Бад-Тельце. За плечами у «викингов» образца 1944 года было лишь военное обучение в гитлерюгенде да двухмесячные курсы в казармах Люблина.

С «викингами» нам предстояло встретиться, что называется, лицом к лицу.

Наши пилоты нервничали.

— Партизаны — народ, знамо дело, геройский, однако они мало смыслят в наших воздушных делах, говорили они, тыча в микроскопическое пятнышко на полетной карте. — Что за пятачок они там подобрали. Болото, кусты… Открытых подходов нет. Нет твердого грунта. Врежемся — ни винтиков, ни костей не соберем на таком «столе»! Там черт ноги переломает! И трава мокрая — не от дождя, так от росы. Прокатимся, как на коньках, и амба! Не удержат тормоза…

— Но ведь посадочный пробег у ваших «воздушных мотоциклов» совсем небольшой! — понаторев в авиационных делах, льстиво утешали мы бывалых пилотов. — Сто метров! И ночи в мае уже такие светлые…

— Какие там светлые! Кругом грозовой фронт.

В непогоду, объяснили нам, плохо, а в чересчур светлую ночь лететь тоже опасно: район Ковеля особенно густо насыщен немецкой зенитной артиллерией.

Капитан Африкант Платонович Ерофеевский после участия в дерзком дневном полете со звеном «уточек» на Ковель рассказывал:

— Там у них, у подлецов, дальнобойные 88-миллиметровые зенитки, 22- и 37-миллиметровые автоматические пушки, счетверенные пулеметы… А авиацию свою немцы с каждым днем на нашем участке усиливают!.. Большие аэродромы у них тут в Бресте, Демблине, Люблине. Эх, мне бы мой «ястребок» сюда! А то летаю на кофейной мельнице! Последний раз мой механик заклеил на ней двенадцать пробоин перкалевыми заплатами..

Карие глаза Африканта наполнились грустью. Именно из жарких рассказов Африканта Платоновича узнал я нехитрый словарь летного жаргона. «Юнкерс-87» — «лапоть» или «лаптежник», «Мессершмитт-109» — «мессер», «худой» или «шмитт», «Фокке-Вульф-190» — «фоккер» или «фока». Только постигнув этот язык наших соколов, стал я понимать то леденящие, то зажигающие кровь рассказы о скоротечных воздушных боях. На наших героев-летчиков мы вполне могли положиться. Взять, к примеру, моего славного Африканта. В «Огоньке» военного времени я нашел такую его характеристику под фотографией бравого усача:

«Тысяча пятьдесят восемь ночных боевых вылетов на бомбометание и сорок разведывательных полетов совершил Герой Советского Союза А. П. Ерофеевский. Бесстрашно наносит он удары по крупным объектам противника, важнейшим коммуникациям и жизненно важным центрам врага. По орудийным вспышкам, едва различимым теням и еще каким-то одному ему известным признакам он безошибочно «читает землю». «Не в бровь, а в глаз бьет Ерофеевский врага», — говорят о нем боевые товарищи…»

Сокол, да и только! Тысяча пятьдесят восемь ночных вылетов. Это еще летом сорок четвертого. Это, считай, по одному боевому вылету ежедневно в течение почти трех лет. Сколько еще вылетов сделал он за оставшийся год войны!..

Вот какие орлы летали на «небесных тихоходах»! Правда, Африкант Платонович почему-то не стал нашим пилотом. Однако командир авиационного полка выделил нам самых опытных, самых мужественных своих летчиков, с самой высокой техникой ночного пилотирования, с опытом посадки на партизанских площадках за линией фронта. В полку тоже знали, что речь идет о важном правительственном задании.

И капитан Ерофеевский и все летчики этого полка — они громко именовали себя ночным легкобомбардировочным. полком — тоже были готовы на все, только бы выполнить приказ Москвы. Лететь решили во что бы то ни стало: жизнь польских представителей была в опасности.

Правда, кое-кому в авиаполку казалось, что сложность обстановки в районе посадочной площадки не обеспечивает возможность успешного полета с посадкой, но майор Савельев сумел добиться согласия на полет у командира полка.

И вдруг снова авиаторов взяло сомнение: по последним данным, в конце апреля у немцев впервые появились на фронте, в авиаистребительном корпусе… радиолокационные станции!..

В двадцати километрах за фронтом

В Михеровском лесу шла лихорадочная подготовка к приему самолетов. Миколай Козубовский считал, что посадочная площадка подготовлена с соблюдением всех необходимых правил, — только бы самолеты скорей прилетели!

Почти ежедневно в урочище Михерово пробирались роты эсэсовцев в шапках-«фуражирках» и пятнистых маскировочных костюмах. Возвращались они под вечер, неся убитых и раненых «охотников за партизанами».

А партизаны Каплуна копали могилы в лесу. Боеприпасы в бригаде подходили к концу…