Есенин vs Маяковский. Поэтическая дуэль - Мария Андреевна Степанова

Если стихотворение начинающего поэта будет очень длинным, длиннее двадцати строк, оно, безусловно, потеряет лирическую напряженность, оно станет бледным и водянистым. Учись быть кратким!»[99] В конце жизненного пути Есенин уже не принимал так безоговорочно все творчество Блока, считая, что в его произведениях недостаточно выражена национальная специфика русского языка («Блок по недоразумению русский»[100], «нет почти никакой фигуральности нашего языка»[101]), критиковал его, чего, кстати сказать, не могла простить Есенину М. И. Цветаева, для которой Блок всегда был непогрешим и недосягаем. Несмотря на это, Есенин сохранил к Блоку на всю жизнь чувство благодарности, любви и уважения: «Блок – вот кто мой учитель!», «Я очень люблю Блока».

Владимир Маяковский, по его собственным словам, встречался с Блоком «не часто, но многозначительно». В 1927 году он рассказывал Евгении Хин об одной из своих первых встреч с Блоком. Маяковский не помнил, кто привел его к Блоку в 1916 году. Он увидел молчаливого и угрюмого поэта. Очень воодушевленно и горячо, волнуясь, в этот памятный вечер Маяковский читал «Облако в штанах». Кто-то из гостей Блока критиковал, другие – что-то советовали. Блок молчал. Когда Маяковский уходил, Блок пошел его провожать в переднюю. «И вдруг доверительно улыбнулся.

– Не слушайте вы их. Вещь – замечательная»[102].

Еще в 1913 году в дневниковых записях Блок размышлял о современных литературных течениях, не доверяя поначалу футуризму из-за чрезмерного шума вокруг представителей этого литературного направления: «Эти дни – диспуты футуристов, со скандалами. Я так и не собрался. Бурлюки, которых я не видел, отпугивают меня. Боюсь, что здесь больше хамства, чем чего-либо другого»[103]. Но при этом, сравнивая с акмеизмом, признает значительность футуризма, правда, на первое место ставя Е. Гуро и Велимира Хлебникова: «Футуристы в целом, вероятно, явление более крупное, чем акмеизм <…> Футуристы прежде всего дали уже Игоря Северянина. Подозреваю, что значителен Хлебников. Е. Гуро достойна внимания. У Бурлюка есть кулак. Это – более земное и живое, чем акмеизм»[104].

По воспоминаниям людей, знавших Маяковского в ранний период его творчества, он был настроен враждебно к Блоку – так же, как и ко многим своим современникам и поэтам-классикам. Однако, естественно, это был эпатаж и максимализм в насаждении своего, нового, искусства. Маяковский прекрасно знал поэзию Блока и даже советовал молодым авторам обязательно иметь его в круге своего чтения: «Учитесь у Блока! Знайте Блока, изучайте Блока. Это – величайший поэт! Через него не перескочить». После смерти Блока Маяковским была написана статья «Умер Александр Блок», в которой он называл творчество Блока «целой поэтической эпохой», утверждая, что Блок «оказал огромное влияние на всю современную поэзию»[105] и что имя его одинаково дорого представителям самых разных поэтических тенденций.

Александр Блок оказал поддержку Сергею Есенину не только советами, но и практической помощью: написал рекомендательное письмо, с которым Есенин пришел на квартиру поэта Сергея Городецкого. Так у Есенина началась бурная жизнь в Санкт-Петербурге (Петрограде), наполненная знакомствами с известными поэтами и деятелями искусств, посещением литературных салонов и поэтическими выступлениями. Есенин бывает в литературном салоне Мережковских (Сергиевская, 83), общается с К. Ляндау, О. Снегиной, Р. Ивневым, А. Ремизовым, В. Чернявским, В. Юнгером, Н. Плевицкой, И. Репиным, знакомится с редакторами различных журналов, посещает редакции – «Новый журнал для всех», «Задушевное слово», «Ежемесячный журнал», «Северные записки», «Голос жизни».

Встреча Сергея Есенина с Николаем Гумилевым и Анной Ахматовой произошла в Царском Селе (Малая, 63) в рождественские дни конца декабря 1915 года. Есенин волновался перед встречей с Ахматовой, говоря, что очень страшно увидеть женщину-поэта, женщину, которая не боится раскрывать читателю самые сокровенные уголки своего сердца. «Он называл меня Анной Андреевной, а как же мне его называть? Так хотелось просто назвать – Сережа, но это противоречило бы всем правилам неписанного этикета, которым мы отгораживали себя от тех, кто не принадлежал к нашей вере, вере акмеистов, и я упрямо называла его Сергей Александрович». Ахматова попросила его почитать стихи. «Читал он великолепно, хоть и немного громко для моей небольшой комнаты»[106]. Сам Есенин во время встречи говорил, что ему очень нравятся стихи Ахматовой о любви, что они красивые, цитировал отрывки, но огорчался, что в них много «нерусских слов». На это Ахматова парировала, сказав о множестве диалектных слов в его стихах – словах русских, но «которые разве что на Рязанщине понимают». На это он как будто не обратил внимания, но о стихах Ахматовой в эту встречу уже не говорил. По словам Ахматовой, стихи Есенина нравились ей, но были эстетически чужды. Есенин виделся с Ахматовой и впоследствии. Так, в 1924 году он приходил к ней в Фонтанный дом, рассказывал о своих заграничных впечатлениях, читал новые стихи и оставил в подарок поэму «Пугачев».

С таким же уважением, как и Есенин, относился к А. А. Ахматовой и Владимир Маяковский. Хотя, по многочисленным воспоминаниям, в дооктябрьский период он отрицал всех поэтов-современников, в том числе и Ахматову, а в послеоктябрьский – позволял себе публично критиковать ее поэзию как слишком интимную и камерную, не соответствующую величию и задачам времени. Однако, по многочисленным свидетельствам людей, близко знавших Маяковского, поэт любил и высоко ценил ее стихи. Об этом пишет, например, Виктор Шкловский, а более подробно – Л. Ю. Брик. «Влюбленный Маяковский чаще всего читал Ахматову. Он как бы иронизировал над собой, сваливая свою вину на нее, иногда даже пел на какой-нибудь неподходящий мотив самые лирические, нравящиеся ему строки. Он любил стихи Ахматовой и издевался не над ними, а над своими сантиментами, с которыми не мог совладать. <…> Когда он жил еще один, и я приходила к нему в гости, он встречал меня словами: “Я пришла к поэту в гости. Ровно в полдень. Воскресенье”. В то время он читал Ахматову каждый день»[107].

О многом говорят и воспоминания Симона Чиковани о пребывании Маяковского в Тифлисе зимой-весной 1926 года. Во время личной встречи с грузинскими поэтами Маяковский читал свои стихи, затем – Блока, а затем – неожиданно для всех – стихи Ахматовой: «Стихи Ахматовой он читал с редкой проникновенностью, с трепетным и вдохновенным к ним отношением. Все были удивлены»[108]. На замечания и непонимание Маяковский пытался ответить тем, что нужно хорошо знать и эстетических противников, но в конце концов выразился более ясно и откровенно с глубоким знанием творческой практики: «Это стихотворение выражает изысканные и хрупкие чувства, но само оно не хрупкое, стихи