Николай Кузьмин - Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо

— Сергей Георгиевич, — обратилась она, — объявился какой-то каппелевский полковник, предлагает оружие.

— Дорого просит? — поинтересовался Лазо. Спекулянт-полковник запрашивал умеренную цену: винтовка — двадцать пять иен, пулемет — двести. Никаких других денег, кроме японских, брать не хочет.

— Это понятно, — проговорил Лазо. — Так в чем дело? Не сошлись в цене?

— Он просит задаток.

— Э, нет! — рассмеялся Лазо. — А где гарантии? Наверняка пьяница, жулик. Обойдемся без него.

Зоя еще сказала, что большинство белогвардейских офицеров всеми правдами и неправдами запасаются гражданским платьем. Надо полагать, на всякий случай: вдруг появится необходимость скинуть мундир и переодеться.

«Чуют близкий крах, готовятся бежать. Трещит у Розанова тыл, разваливается…»

— Совсем забыл сказать вам о егерях! — спохватился Вишлин.

— Мне уйти? — тотчас осведомилась Зоя.

Сергей ее удержал.

В егерском полку, расквартированном в Коммерческом училище, была наиболее боевая и сплоченная организация солдат-большевиков. Военный совет постоянно опирался на нее.

— Бузить солдаты начинают, — рассказывал Вишлин. — У них уже давно все готово. Боятся, что офицеры догадаются и могут разоружить.

Опасность вполне реальная. У офицеров остается единственный шанс удержать солдат от выступления: под каким-нибудь предлогом отобрать винтовки.

— Оружия конечно же ни в коем случае не отдавать! — распорядился Лазо. — Но самостоятельных действий — никаких. Повторяю: никаких! Запретить даже передвижения строем, особенно с оружием в руках…

Покуда они разговаривали, Зоя наводила в комнате порядок. Мало-помалу скудная холостяцкая конурка грузчиков обрела обжитой вид, в ней появился даже некоторый уют. Застилая узкую железную коечку, Зоя до самого пола спустила край серого одеяла и запихала под койку валявшиеся сапоги и какие-то узлы. Она принялась вытаскивать на середину комнаты ободранный кухонный стол, примериваясь, чтобы он оказался как раз под свисавшей с потолка электрической лампочкой. В это время пришли еще две девушки. Одну из них Сергей узнал: Тамара Головнина, тоже жившая по чужому паспорту. Увидев эту девушку во Владивостоке, Сергей припомнил, что лицо ее ему знакомо. Тамара училась в Петербурге на Высших женских курсах и посещала собрания уссурийского землячества. Она дружила с Сухановым, Сибирцевым, Секретаревой. На Дальнем Востоке Тамара с головой ушла в подпольную работу. На некоторое время ей пришлось скрыться в тайгу, меньше двух месяцев назад она принимала участие в боях партизан на побережье.

Девушки не ожидали застать здесь военного руководителя подполья и в смущении принялись шептаться. Похоже, молодежь собиралась на вечеринку. Встречи с друзьями снимают напряжение, помогают снова обрести спокойствие, уверенность. Он несколько раз поймал осторожный взгляд Зои. На недавней встрече Нового года им довелось сидеть рядом, и Зоя рассказала ему, как погиб первый председатель Владивостокского Совета Константин Суханов. Она была на его похоронах. Лазо встречал Суханова в Петербурге. Здесь, в Приморье, им встретиться не довелось.

— Сергей Георгиевич, оставайтесь с нами, — предложила Зоя.

— Конечно! — поддержал ее Вишлин.

Заметив колебания Лазо, молодежь налетела на него, затормошила:

— Оставайтесь, оставайтесь! Без разговоров!

Девушка, пришедшая с Тамарой Головниной, вскочила на табуретку и закутала лампочку красной косынкой. Комната погрузилась в загадочный полумрак. Исчезла убогая обстановка, таинственно засветились глаза девушек, их лица обрели несказанную прелесть.

— Мы же не поместимся, — смущенно проговорил Лазо, оглядывая стол.

— Вот еще заботы-то! — воскликнула Зоя. Она решительно сдвинула стол на прежнее место, к окну, и скомандовала: — Садимся на пол. Все, все! А ну-ка разом — сели!

Схваченный за обе руки, Сергей завалился и спиной по стене съехал на чисто вымытый пол. Оставалось лишь вытянуть ноги. Его охватила атмосфера легкой студенческой пирушки. Неожиданно распахнулась дверь, на пороге возник бородатый человек в косматой шапке. Бородач мгновенно нашел верный тон: он сорвал с головы шапку и загорланил: «Быстры, как волны, дни нашей жизни…»

— Дядя Федя! — радостно закричала молодежь и захлопала в ладоши.

Это был Шумятский. С ним явилось несколько человек. Пришлось потесниться, давая опоздавшим место на полу.

Шумятский нашел минуту и сказал Лазо на ухо:

— А я заходил, хотел позвать с собой. Молодцы ребята, что тебя затянули!

— Кто это? — спросил Сергей, указывая на молодого человека, усевшегося рядом с Вишлиным. При красноватом, густом, как сироп, свете незнакомец выглядел жгучим брюнетом.

— Э, шутки в сторону! — в своей обычной манере заговорил Шумятский. Он касался бородой лица Сергея, но смотрел на молодого человека, приветливо ему улыбаясь. — Пришел сегодня из Уссурийского. Завтра ты его уже не увидишь.

«Ага, связной… Но уж больно красив! Бедные девушки…»

— Случаем, не артист?

— А почему ты спрашиваешь?

— Ну, вид…

— Гм, не знаю. Но отчаянный — ужас! Нам приходится его удерживать. У него вся семья погибла в Кишиневе. Погром тот знаменитый… знаешь? Отец, мать — все.

— Так он из Бессарабии? — изумился Лазо. Надо же: в такой дали, на самом краю земли и вдруг встретить земляка! — Нам, знаешь, есть о чем поговорить. Познакомишь?

— Сделай милость!

Молодежь вдруг громко захлопала в ладоши. Брюнет, связной из Никольска, вскочил на ноги и широким жестом, обеими руками, провел по своим кудрям, откидывая их со лба. Установилась тишина. Брюнет запрокинул голову и, зажмурившись, встряхнул раскинутыми руками, как бы сбрасывая с них несуществующие браслеты. «Пляска… Цыганская пляска», — догадался Сергей. Его охватило нетерпение, он весь подался вперед. Брюнет чертом взглянул на затаившихся девушек, резко щелкнул пальцами, как кастаньетами, и томно, по-женски повел плечами. Ноги его сами собой сделали быстрый дробный перебор. «Арды ма, фрыджи ма», — запел он, усиливая ритм пляски азартными движениями всего тела. Зрители стали невольно прихлопывать в ладоши. Ноги плясуна выделывали что-то немыслимое.

— И работник прекрасный, — гудел в самое ухо Шумятский. — Сидел в лагере вместе с Костей Сухановым и Всеволодом Сибирцевым. Их вместе взяли. Но Забелло вскоре сбежал. Это его фамилия — Забелло. По нему стреляли. Его очень ценит Всеволод.

Бешеная топотуха ног внезапно оборвалась, и плясун в изнеможении повалился на руки товарищей.

— Сюда, сюда, — распорядился Шумятский, поднимаясь.