Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

ночной аромат цветущего жасмина, который растет возле дома.

– Красивая полная луна сегодня, – говорит он, вздыхая.

Мы смотрим, как на востоке поднимается гигантский оранжевый шар.

– Итак, похоже, вы останетесь с нами на сбор винограда? – спрашиваю я.

– Я не мог оставить вас одну со всеми проблемами., – говорит он.

– Если все пройдет неплохо, я, возможно, получу достаточно денег, чтобы выкупить долю Грено.

Он крутит в руках свой котелок.

– Мы сделаем все возможное.

– Ну, пожалуй, мне пора посмотреть, что там натворил матагот, какой хаос. – Я подхожу к двери и оборачиваюсь. – Я верну его вам, если он опять набезобразничал.

– Я уже это понял. – Он надевает котелок на голову и машет мне на прощанье. – Bonne nuit, мадам. – Насвистывая веселый мотивчик, он шагает в сторону восходящей луны.

* * *

Анри Васнье и полдюжины мужчин пляшут в большом чане с виноградом, поют, высоко поднимая колени, затем погружают ноги в виноград. Пурпурный сок выплескивается на дощатый пол, словно краска у художников-импрессионистов. Мужчины толкают друг друга в плечо, прихлебывают вино и иногда плещут его друг на друга. Одним словом, вакхический ритуал, в котором никогда не участвуют женщины.

Злость вскипает в моей душе, словно гейзер.

– Месье Васнье, как понимать такое веселье? Ваш босс не успел остыть в могиле, а вы обращаетесь с ним с таким неуважением и пляшете в его вине?

Мужчины переглядываются, застигнутые врасплох. Никто из них не говорит ни слова.

– Вылезайте из чана и наведите чистоту, – говорю я им. – Мне следовало бы сразу уволить вас.

Васнье перекидывает пурпурную ногу через край чана и слезает вниз. Остальные мужчины глядят на меня, онемев, и не шевелятся. Спустившись на пол, Анри поворачивается к ним.

– Вы слышали, что сказала мадам Поммери? Вытрите пол.

Они тоже вылезают из чана.

– На пару слов, месье Васнье. – Я жестом показываю на контору Луи. Мне хочется схватить его за ухо и привести туда в назидание другим парням. Луи говорил мне, какой Васнье умный и трудолюбивый, надеясь, что его энтузиазм перейдет и на нашего сына. Не перешел. Луи решил стать юристом и бороться за права рабочего класса.

– Что там происходит? – Я встаю за конторку Луи. На ней лежат пачки бумаг, с которыми мне еще предстоит разобраться.

Васнье осторожно кашляет.

– Сбор винограда всегда начинается так – мужчины давят ногами первый виноград сезона. – Он вскидывает брови и ждет, когда его слова проникнут в мой мозг.

– С такой пляской?

– Мне тоже это казалось странным в первый раз, когда я увидел такой ритуал. Но он вдохновляет мужчин перед огромным объемом предстоящей работы. – Васнье сжимает губы и глядит на меня.

Моя рука взлетает ко лбу.

– Ох. Я должна пойти и извиниться.

– О нет, мадам. Нет нужды в извинениях. – Он машет рукой. – Мы слишком увлеклись. Когда вы продали все станки, парни страшно нервничали, не закроете ли вы и винодельню. Сейчас во Франции очень трудно найти работу.

Я выглядываю из двери конторы и вижу, что работники вытирают полы.

– Кто надзирает за изготовлением вина? Мне надо поговорить с тем человеком.

– Это делал ваш муж, мадам, больше никто. Он отдавал распоряжения.

Я чувствую себя беспомощной и глупой.

– И что Луи приказал бы вам сделать сейчас?

– То же самое, что и вы, – говорит с улыбкой Васнье. – Навести порядок и готовиться к следующей партии винограда.

Я медленно киваю. В голове складывается план.

– Идите за мной.

Стоя с Васнье в давильне, я собираюсь с духом, чтобы обратиться к нашим двадцати трем ouvriers – работникам. На их лицах я вижу страх, словно я палач, а они сейчас поднимутся на помост виселицы. После смерти Луи они живут в страхе, что потеряют работу.

– Пока я разбиралась в делах компании «Поммери», вы были верной командой, – говорю я. – Я признательна вам за ваше терпение и преданность компании все эти годы. Я понимаю, как это было трудно. Но многое переменилось. Луи умер. Месье Грено отошел от дел. – У меня перехватывает дыхание, легкие болят от слишком близких к поверхности эмоций. Я должна быть сильной. – А французская промышленность сейчас вялая, как угольная смола.

Работники вешают голову, словно подставляют шею под петлю. Некоторые начинают снимать фартуки.

– Постойте. – Я выставляю ладонь. – Я еще не договорила. Я не продаю винодельню, что бы там ни сплетничали на улицах. Но перемены будут. – Я показываю на Васнье, стоящего рядом. – Месье Васнье наш новый управляющий, а я буду заниматься продажами и перевозками.

Один из смотрителей винного подвала, Лео Тома, сдергивает с головы фригийский колпак и комкает его в руках.

– У Анри Васнье молоко на губах не обсохло, а вы вообще не имеете представления, как делать вино. Вся ваша прибыль будет съедена. Отправленные грузы будут потеряны или украдены. Фургоны будут опрокидываться. Во Франции большие налоги на экспорт, а каждая страна, куда мы двинемся, добавит свои налоги и сборы.

– Месье Васнье помогал моему мужу несколько лет. Я не сомневаюсь, что он справится с делом. – Я киваю на Тома. – Но, судя по вашим словам, у вас есть бесценный опыт в логистике.

– Не уверен насчет логистики, но я знаю, как перевозить вино.

– Вы умеете читать, месье Тома?

Его заросшие щетиной щеки краснеют.

– Нет, мадам.

– Мы можем переменить это, если хотите. – Я протягиваю руки к группе. – Если вы решите остаться, нам нужно будет поправить наши трудовые соглашения. И включить твердое правило: не пить на работе.

Работники переглядываются, что-то бурчат. В воздухе висит запах пота.

Я поднимаю кверху палец.

– Но я буду настаивать на дегустации вина каждую пятницу, чтобы мы учились делать вино и могли им гордиться.

– Вы думаете, мне нужны такие уроки? Я и так тридцать лет делаю вино. – Симон срывает фартук и бросает его на стол. Потом направляет мясистый палец на работников. – Женщина-босс вдвое жестче, чем любой мужик, и вдвое требовательней. Я ушел от вдовы Клико из-за ее неразумных требований и не хочу терпеть это снова. – Он топает мимо меня и выходит на улицу. Полдюжины мужчин следуют за ним. Остальные, похоже, колеблются.

– Вы можете уйти, если у вас есть сомнения. – Я делаю жест в сторону двери.

Еще около дюжины работников уходят, пряча глаза.

– Ладно, – говорю я тем, кто остался. – Будем работать. Будет нелегко, но я уверена, что мы сможем наладить успешное производство вина.

Мысленно произношу молитву Улыбающемуся Ангелу, чтобы он дал мне смелость и уверенность в себе.

6

Глаза на лоб лезут от проблем

1859 год.