Аркадий Кошко - Очерки уголовного мира царской России

   А я вам тут пассажирку с вокзала привез. Если комната свободна, то вот договаривайтесь. А братец дома ли?"

   - Нет, Коли нету. Но я и без него управлюсь. Пожалуйте осмотреть комнату, - сказала она мне ласково и открыла тут же левую дверь, выходящую в прихожую. Комната мне очень понравилась, и я наняла ее за рубль в сутки.

   Оставшись одна, я вынула из чемодана запасенную провизию и собиралась было закусить, как раскрылась дверь и снова вошла моя хозяйка:

   - Позвольте двугривенный и документик для прописки. У нас в Москве на этот счет строго, а с полицией мы живем всегда в миру и ладу.

   - Что ж, - отвечаю, - это правильно. А документ мой в исправности. Извольте получить.

   Она собралась уходить, но я задержала ее.

   - Скажите, пожалуйста, где бы мне отыскать в Москве хорошую, стоящую портниху? Не знаете ли адресочка?

   - Нет, адресочка точно не знаю, а вы пройдитесь только по Тверской, это наша главная улица, так сразу и сами увидите, что ни окно, то портниха, и на разные цены, от самых завалящих до поставщиц высочайшего двора.

   - А это что будет, а и в толк не возьму?

   - А то, что эти поставщицы самих государынь и царских дочек обшивают.

   - Да ну, неужто? - а у самой в голове эдакие фантазии проносятся: спросят меня вышневолоцкие знакомые: кто это вам, Анастасия Петровна, это поплиновое платье смастерил? А я отвечу: та самая портниха, что шьет и царице, мы с нею вместях у одной заказываем.

   Закусила я и, не теряя времени, захотела приняться за дела.

   Съезжу к Иверской, разыщу портниху, да, кстати, и продам часы.

   Позвала я хозяйку да и спрашиваю:

   - Как ваш адрес будет, а то заверчусь по городу и домой не вернуся...

   А она и говорит:

   - Это действительно может случиться, уже вы запомните хорошенько. А то еще лучше - я напишу вам на бумажке, а вы припрячьте записку понадежнее.

   И тут же на клочке бумаги написала адрес. Вот он: Никитская, дом 5, кв. 6. Иван Иванович захотел проводить меня. Вышли мы с ним на улицу, и, помню, в воротах на фонаре я приметила цифру 5. Иван Иванович как-то поспешно свернул за угол, другой, перешли мы какую-то площадку, тут он распрощался, и я пошла.

   Расспросила дорогу, добралась до Тверской. Иду, а самой так жутко, того и гляди оглоблей в лоб ткнут. Смотрю по сторонам, ищу вывесок портнихи, а ничего подходящего не попадается. Прочла я на одной: "Поставщик Высочайшего Двора", а в окне, между прочим, товар не подходящий: колбасы да фрукты разные. Наконец попалось мне большое стекло, а за ним все женские куклы по пояс выставлены, эдакие красивые, разрумяненные и все в разноцветных блузках. Вот оно, думаю, - высочайшего двора портниха. Вхожу, спрашиваю, что, мол, возьмете за работу поплинового платья, матерьял мой. А они скалят зубы и говорят:

   - Платьев мы не шьем, это не по нашей части, а вот ежели завить или причесать, - так в лучшем виде можем, пожалуйте, мадам.

   Выскочила я из магазина, ажио в краску бросило. Нет, думаю, надо будет толком адрес расспросить, не иначе.

   Собралась я домой, да думаю, вот только часы продам, тут ошибки не выйдет, подходящих магазинов - сколько хочешь. Захожу, спрашиваю:

   - Не купите ли, дескать, у меня золотые часы мужские с цепочкой.

   - Покажите, - говорят.

   Повертели мои часы да и отдают назад:

   - Нам такого товару не надобно.

   - Почему, - говорю, - а если по сходной цене?

   А приказчик эдак ядовито улыбнулся и спрашивает:

   - Сколько же вы хотите за них?

   - Да за сто пятьдесят отдам.

   - Нет, - говорит, - красная цена вашим часам пять целковых.

   - Как? - вскричала я. - Пять целковых за золотые часы?

   - Да они у вас кастрюльного золота, т. е. медные-с.

   Как я вышла на улицу - не помню, испугалась, но не поверила: не может этого быть. Зашла к другому часовщику, а тот за них трешку мне дает.

   Тьфу ты пропасть, думаю. Ну я, конечно, женского полу, провинциалка: ну а Иван-то Иванович чего же глядел?... Ну, подожди же, думаю, задам я тебе. Вытащила я из кошелька записку с адресом, прочла и наняла извозчика на Никитскую. Еду, а сама от нетерпения и злости так и ерзаю, так и ерзаю на пролетке. Подкатили мы к дому, пробежала я в подъезд опять мимо швейцара с золотыми пуговицами, поднялась на третий этаж - та же дверь направо, полуоткрыта. Взглянула: над дверью номер шестой. Вхожу, а мне навстречу горничная. Спрашиваю сердито: "Что, ваш Иван Иванович будет ли дома?" - "Дома, пожалуйте", - отвечает и открывает мне дверь направо.

   Вхожу и вижу: в глубине комнаты за столом сидит человек и на меня смотрит. Евонный брат, подумала я.

   - Позовите ко мне Ивана Ивановича, - говорю.

   А он отвечает:

   - Я и есть Иван Иванович.

   - То есть в каких смыслах? - спрашиваю.

   - А очень, - говорит, - просто: отца моего звали Иваном и меня тем же именем крестили.

   - Странно, - говорю.

   А он:

   - Садитесь, пожалуйста, сударыня. Скажите, вы часто страдаете головными болями?

   - Вы мне, пожалуйста, тут зубы не заговаривайте, а подайте-ка лучше мне мой чемодан, что привезла я сегодня утром к вам с вокзала, да позовите скорее Ивана Ивановича.

   Он ласково посмотрел на меня и успокоительно заметил:

   - Хорошо, хорошо, голубушка, и чемодан ваш сейчас принесу, и Ивана Ивановича позову. Успокойтесь, не волнуйтесь. - А затем, передохнув, еще ласковее сказал: - Разденьтесь, пожалуйста.

   - Это что же такое? - вскочила я. - Какое такое право имеете вы эдакие бесстыжие слова произносить? Впрочем, я вижу, все тут одна шайка мошенников и не о чем мне с вами разговаривать.

   С этими словами я вышла из его комнаты и в прихожей, чуть не сбив с ног горничную, кинулась в левую дверь, в свою комнату к чемодану. Что за притча, а комната-то и не моя. Круглый стол с пустыми бутылками и какой-то полуголый мужчина в кровати.

   Я так и остолбенела, а он усмехнулся пьяной улыбкой и проговорил:

   - Экую красавицу мне шлет судьба.

   Я бегом из комнаты, скатилась по лестнице да прямо к швейцару:

   - Кто у вас, мол, проживает в шестом номере?

   - Как кто, - отвечает, - да доктор по нервным болезням, Иван Иванович Белов.

   - Не может этого быть, - говорю, - это квартира Зазнобушкина.

   - Какого, - говорит, - Зазнобушкина, у нас такого и в доме не имеется!

   - Да, может быть, вы, милый человек, запамятовали?

   - Чего там запамятовать, слава те Господи, двенадцатый год при доме живу и не то что по фамилиям, а и по именам каждую квартиру знаю.

   Я поглядела в записку и говорю:

   - Да это Никитская?