Юрий Розалиев - Мустафа Кемаль Ататюрк

Наибольшие доходы за короткий срок давали кредитные операции. Национальный капитал успешно подчинил своему контролю эту сферу. В 1920 г. в турецкие банки было вложено 32% всех депозитов, в 1922 г. — около 50%, в 1924 г. — 62%, в 1934 г. — 84%. Аннулировались либо выкупались иностранные концессии. Но период «безболезненного роста турецкой буржуазии» закончился в годы мирового экономического кризиса 1929—1933 годов. Оказалось, что национальная буржуазия все же не способна активно отстаивать экономическую самостоятельность страны и предотвращать последствия кризиса[20].

Кемаль начал искать возможности коррекции экономического курса и провел через ВНСТ закон о стабилизации национальной валюты. Был создан консорциум банков для поддержания курса лиры. В 1930 г. основали эмиссионный Центральный банк и приняли закон о контроле над экспортом. Главная цель состояла в том, чтобы увеличить экспорт и ограничить импорт. Правительственным антикризисным мерам существенно помог тогда материально СССР, сам испытывавший сильное напряжение в связи с форсированной индустриализацией и коллективизацией сельского хозяйства. Успешно реализовывался советско-турецкий договор от 17 декабря 1925 г. о дружбе и нейтралитете. Вскоре промышленное производство в Турции заметно возросло, в 1932 г. она добилась положительного сальдо внешнеторгового баланса, окрепло национальное предпринимательство, хотя зависимость от международного капитала еще сохранялась. Зато наметился спекулятивный ажиотаж, возник разрыв в ценах на продукты питания и промышленные изделия. В политических кругах ширилась коррупция. Кемаль публично отверг социалистический путь развития как антинародный и тогда же отклонил модель поддержки частного капитала при открытых дверях, приняв курс на этатизм: государственный капитализм при сохранении рыночной экономики и конкуренции[21].

Впервые об огосударствлении предприятий Кемаль заговорил еще в марте 1922 г.: «Одна из важных задач нашей экономической политики заключается в том, чтобы в меру наших финансовых и технических возможностей огосударствить те предприятия и учреждения, которые будут представлять непосредственно общественный интерес… Вместе с тем наше правительство готово предоставить всякого рода льготы капиталовладельцам, которые захотели бы, руководствуясь чисто коммерческими соображениями, вложить свои средства как в горную промышленность, так и в различные экономические предприятия или же в общественные работы». Но официально об этатизме (по-турецки — девлетчилик) как основе государственной политики заявил премьер Исмет 30 июля 1930 года. По мнению турецких экономистов этатизм есть процесс «капиталистического развития, в котором государство функционирует как стратегический агент частнокапиталистического накопления».

Именно Кемаль стал инициатором и теоретиком этатизма. Его выступление в апреле 1931 г. по программе НРП дало четкую характеристику намеченной линии. А в 1937 г. положение об этатизме было внесено в конституцию, после чего в 1938 г. был принят закон, регулирующий деятельность госсектора и госпредприятий. Турция стала пионером этатизма на Ближнем Востоке. Вслед за ней многие страны, впоследствии завоевавшие независимость, повторяли этот путь развития[22].

Утверждение этатизма проходило в условиях активного противодействия противников усиления роли государства. В 1930 г. было сломлено противодействие недолго просуществовавшей Либерально-республиканской партии А. Фетхи. Особенно обострились прения при принятии первого пятилетнего плана развития страны (1934—1938 гг.), в осуществлении которого вновь имела большое значение помощь Советского Союза при постройке двух крупнейших на Ближнем Востоке текстильных комбинатов в Кайсери и Назилли и ряда военных заводов. Только несокрушимая твердость Кемаля и его решимость возложить на государство «ответственность за национальную экономику» позволили реализовать избранный тогда курс. Президент неоднократно подчеркивал, что его этатизм «не копирует систему идей теоретиков социализма XIX в.» и имеет самобытный характер.

Действительно, Кемаль не стремился изменить классовую структуру страны и думал лишь о «наращивании материальных сил нации»[23]. Ему помогло здесь и то, что с 1931 г. он официально являлся постоянным председателем НРП согласно ее уставу.

Эта политика дала положительные результаты: Турция утвердила свою экономическую самостоятельность, успешно выполнила пятилетний план и заложила основы дальнейшей индустриализации. Продолжала оказываться ей и советская помощь: в 1932 г. промышленный кредит от СССР составил 8 млн. долларов. С 1931 по 1940 г. неизменно рос национальный доход Турции, достигая в отдельные годы 23,2%; в промышленности он увеличился вдвое, в сельском хозяйстве — на 30%, и существенно повысилась доля промышленности в общей сумме национального дохода. В 1936 г. была зафиксирована 48-часовая рабочая неделя, одновременно запретили забастовки. Постепенно менялся облик страны: турецкий капитал переходил к равноправному сотрудничеству с иностранным, установился госконтроль над денежным обращением, закончилась свободная деятельность иностранного капитала, турецкий бизнес все более становился национальным, деловая переписка перешла на турецкий язык, ослабло засилье иностранных рекламы, зрелищ и периодики. Турция вышла на новый рубеж развития культуры.

Упрочивалась и мирная линия турецкой внешней политики. В 1932 г. страна стала членом Лиги Наций, в 1934 г. вошла в состав Балканской Антанты наряду с Грецией, Югославией и Румынией. В 1935 г. был продлен на 10 лет договор о дружбе и нейтралитете с СССР. Конференция в Монтрё (июнь — июль 1936 г.) облегчила Турции контроль над проливами. Хуже обстояло дело в некоторых сферах внутренней политики: основная масса крестьян не имела земли и высказывала резкое недовольство, а в 1931 и 1936—1937 гг. Ататюрку опять пришлось преодолевать курдские восстания.

Этот человек, очень скромный в быту и ведший спартанский образ жизни, любил красивые вещи и умел одеваться со вкусом, но никогда не переступал границ общепринятого. Не очень счастливой была его личная жизнь. Когда 10 сентября 1922 г. он прибыл в Измир, вскоре в его штабе появилась привлекательная молодая женщина Латифе-ханым. Недавняя студентка факультета права Сорбонны, она попросила разрешения открыть в ее имении госпиталь. Ее манера поведения, свободное знание иностранных языков и патриотический порыв покорили Кемаля. 23 января 1923 г. он и Латифе-ханым зарегистрировали гражданский брак. Этот факт стал новым явлением в мусульманской стране, демонстрируя возможность создания равноправных отношений мужчины и женщины в семье. Однако совместная их жизнь оказалась недолговечной: у супругов не появилось детей; Латифе-ханым слишком часто вмешивалась в дела мужа, привыкшего к абсолютной самостоятельности, и спустя два года брак распался. В дальнейшем Кемаль никогда более не предпринимал попыток создать свою семью.