Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

Результат был тот же: Домбровского в поезде не было, если только рыжий... До отхода оставалось око­ло девяти минут.

Когда Путилин с довольной усмешкой, обследовав все вагоны, выходил из последнего, своды дебаркаде­ра огласились звуками стройного похоронного пения. Четыре здоровенных факельщика несли большой гроб лилового бархата.

Он в их руках мерно и тихо колыхался.

За гробом шла женщина в трауре, горько, безутеш­но рыдавшая. Ее истеричный плач, полный тоски, ужа­са, глухо раздавался под сводами вокзала.

За гробом шли певчие в кафтанах с позументами.

¾ Куда, в какой вагон вносить? — спросили на­чальника станции двое черных факельщиков, несших гроб.

¾ Да вот прямо — в траурный, не видите раз­ве? — недовольно буркнул начальник станции. — Точно в первый раз.

Гроб внесли в вагон. Вновь раздалось заунывное пение.

Путилин, человек в высокой степени религиозный, стоял у печального вагона без шляпы на голове.

Чувствительный и добрый, как все талантливые, благородные люди, он с искренним соболезнованием обратился к даме в трауре:

¾ Простите, сударыня... Вы так убиваетесь... Ко­го вы потеряли? — И Путилин указал на гроб, вноси­мый в траурный вагон.

Прелестное заплаканное личико молодой женщины посмотрело сквозь черный креп на Путилина.

¾ Мужа... Я потеряла мужа, моего дорогого мужа. — Она заломила в отчаянии руки и, поддерживаемая каким-то почтенным седым господином, вошла в ва­гон первого класса.

¾ Третий звонок, — отдал приказ начальник стан­ции.

¾ Со святыми упоко-о-ой... — грянули певчие под звуки станционного дребезжащего колокола. Поезд медленно стал отходить.

Я еще никогда не видел моего друга в таком странном состоянии духа, как тогда, когда мы возвра­щались в карете с вокзала. Моментами он казался темнее тучи; моментами — лицо его освещалось до­вольной улыбкой. Он не проронил ни слова.

Только тогда, когда карета свернула в какой-то переулок, неподалеку от управления сыскной полиции он обратился ко мне:

¾ Сегодняшний вечер и сегодняшняя ночь долж­ны кое-что выяснить. Если ты хочешь присутствовать при всех перипетиях моей решительной борьбы с этим дьяволом, то приезжай часов в семь ко мне в управ­ление. Я ожидаю важные донесения.

Сделав несколько визитов по больным, наскоро переодевшись и закусив, я ровно в семь часов входил в служебный кабинет моего друга.

¾ Ну что?

¾ Пока ничего... — сумрачно ответил Путилин. Мы стали беседовать о некоторых случаях из кри­минальной хроники Парижа.

¾ Депеша! — вытянулся курьер перед Путилиным. Путилин нервно вскрылее.

¾ Проклятие! — вырвалось у него.

«Мы напали на ложный след. Черный чемодан не принадлежит Домбровскому. Жду ваших распоряже­ний»,

— стояло в телеграмме.

Путилин чиркнул на листе бумаги:

«Следуйте дальше, вплоть до Москвы».

Беседа о некоторых чудесах антропологии прерва­лась.

Путилин сидел в глубокой задумчивости. Вдруг он вскочил с места и как исступленный забегал по кабинету.

¾ Дурак! Болван! Старый осел, прозевал! Про­зевал! — вырывалось у него.

Он, казалось, готов был вырвать все свои волосы. Он, мой дорогой уравновешенный друг, был прямо страшен.

Я невольно вскочил и бросился к моему другу:

¾ Ради Бога, что с тобой?! Что случилось?

¾ Случилось то, что мы с тобой действительно проводили Домбровского. Я даже с ним, представь, раскланялся.

¾ Так почему же ты его не арестовал?

Путилин не слушал меня. Быстрее молнии он на­писал несколько слов на бумаге.

¾ Депешу срочно отправить! Постойте, вот вто­рая! Да стойте, черт вас возьми, вот третья!

Я ровно ничего не понимал, у меня, каюсь, даже мелькнула мысль: не сошел ли с ума мой гениаль­ный друг?

¾ Скорее ко мне Юзефовича.

Через несколько секунд в кабинет вошел малень­кий, юркий человечек. Путилин что-то шепнул ему на ухо.

¾ Через сколько времени?

¾ Да так часа через два-три.

Мы остались вдвоем.

Путилин подошел ко мне и, опустив руку на пле­чо, проговорил:

¾ Я посрамлен. Гениальный мошенник сыграл со мной поразительную штуку. Он одел мне на голову дурацкий колпак. Но помни, что за это я дам ему настоящий реванш. А теперь я тебе вот что скажу: содержание тех телеграмм, которые я сейчас получу, для меня известны.

Прошло несколько минут.

Я, заинтересованный донельзя, весь обратился во внимание.

¾ Депеша! — опять вытянулся перед Путилиным курьер.

¾ Им подай! — приказал Путилин. — Ну, докториус, вскрывай и читай!

«Начальнику сыскной полиции, его превосходи­тельству Путилину. Сим доношу Вам, что следовав­шая за покойником дама в трауре бесследно исчезла из вагона первого класса, в котором ехала. Осталось только несколько забытых ею вещей. Куда делась — неизвестно. Начальник станции Z. и агент X.».

Телеграмма была отправлена со станции «Боровенки». Время получения — 10 часов 38 минут вечера.

¾ Что это значит? — обратился я, удивленный, к Путилину.

Путилин был бледен от бешенства до удивитель­ности.

¾ Это значит только то, что ты вскроешь очень скоро новую депешу.

Действительно, через полчаса, а может, и больше, нам подали новую депешу:

«Случилось необычайное происшествие. Обес­покоенный внезапным исчезновением дамы с тра­уром, я по приезде поезда на следующую стан­цию вошел в вагон с покойником. Дверь вагона была настежь открыта. Крышка гроба валялась на полу. Гроб оказался пустым. Покойник укра­ден. Что делать?

X.».

Я захлопал глазами. Признаюсь откровенно, у меня даже волосы вста­ли дыбом на голове.

¾ Как покойник украден? — пролепетал я. — Ко­му же надо красть покойника?..

¾ Бывает... — усмехнулся Путилин, быстро на­брасывая слова на бумагу.

¾ Депеша! — опять выросла переднами фигура курьера.

¾ Что ж, читай уж до конца мою сегодняшнюю страшную корреспонденцию! — бросил мой друг.

«Благодарю Вас за то, что Вы меня проводили. От Вас, мой друг, я ожидал большей находчивости. Я сдержал свое слово: Вы проводили меня.

Искренно Вас любящий Домбровский».

— Понял ты теперь или нет? — бешено заревел Путилин, комкая в руках депешу.

От всей этой абракадабры у меня стоял туман в голове.

— Ровно ничего не понимаю... — искренно вырва­лось у меня.