Повесть о сыне - Елена Николаевна Кошевая

вдруг вспыхнули щёки, и от этого она стала ещё миловиднее.

— Олежек… шесть лет мы учились все вместе, в одной школе. Ты был для нас хорошим товарищем… другом верным. С тобой можно было делиться всем. Мы никогда не забудем тебя, Олежек, дорогой! На́ вот, прими на память от нас…

И Рада протянула Олегу книгу Максима Горького.

Олег, взволнованный, бросился к Раде. Они обнялись.

— Ребята, вы же сами все такие… такие… Ну, да разве я могу вас позабыть? Спасибо за всё… Давайте споём, а?

И сразу все повеселели, заговорили громко, перебивая друг друга. Шумной ватагой выбежали во двор, и началась песня за песней…

Наконец переехали мы в Канев. Канев — тихий городок над Днепром, расположенный среди глубоких балок. Здесь, на днепровских кручах, похоронен Тарас Шевченко. А сейчас здесь и могила Аркадия Гайдара.

Мы с Олегом были на празднике, когда народ со всех концов страны съехался к Днепру — на открытие памятника Тарасу Шевченко.

Олег в этот день проснулся ни свет ни заря. Быстро умылся, надел свой лучший костюм, торопливо позавтракал. Конечно, нас он не стал дожидаться и побежал на пристань, куда должен был прийти из Киева пароход с гостями и членами украинского правительства. Немного погодя и мы пошли туда с мужем.

Был чудесный солнечный день.

Могила Тараса Шевченко находится на высоком берегу Днепра. Отсюда на много километров видна наша родная река с её золотыми песчаными берегами и тихими заводями. Так без конца и стояла бы здесь, подставив лицо ласковому ветру, любуясь синим Днепром, вспоминая слова Шевченко:

У всякого своя доля

И свой путь широкий…

Вокруг могилы разросся фруктовый сад — весной здесь всё как в снегу от цветения яблонь, груш, вишен, слив. Есть ли уголок на нашей Родине краше!

Гулянье состоялось на зелёной густой поляне, полной цветов, похожей на вышитый украинский ковёр. И среди всей этой красоты, оживляя и усиливая её, мелькали нарядные костюмы девушек, синие шаровары, вышитые рубахи и красные кушаки юношей. Смех, шутки, пляски! Шумя, развевались разноцветные ленты девушек, звенели бандуры — радость народная! А надо всем этим — голубое ласковое небо Украины.

И вот наступила волнующая минута открытия памятника. Потянули шнур — огромное полотнище опустилось, и под аплодисменты и торжественные звуки оркестра перед народом появился вылитый из бронзы великий Шевченко.

Праздник не затихал до позднего вечера. Сколько у нас с Олегом разговоров было потом!

За товарища

В конце июля 1939 года Олег поехал в Донбасс, в Краснодон, погостить у своего старого друга — дяди Коли, теперь уже работавшего в Донбассе инженером-геологом. Много он рассказал Олегу о тяжёлом и почётном труде шахтёра, опускался с Олегом в шахту.

— Мама, — рассказывал Олег мне потом, — это какие-то совсем особые люди — шахтёры! Работают глубоко-глубоко под землёй. Но ведь без угля все заводы и паровозы станут. А какие они дружные, мама! Один за всех, и все за одного.

К началу учебного года Олег возвратился в Канев. Он хорошо отдохнул, был полон впечатлений и охотно рассказывал о том, что видел в Краснодоне.

Теперь он уже был учеником седьмого класса. Прибавилось ответственности, учёба требовала больше времени и сил.

Как и в Ржищеве, он весь ушёл в школьные занятия и общественную работу и вскоре стал одним из лучших учеников класса. Его полюбили — доброго и справедливого товарища.

В каневской школе подобрался на редкость удачный коллектив учителей. Каждый день я видела, как растёт мой Олег духовно, шире смотрит на мир — это были результаты влияния учителей.

Но однажды в школе произошёл досадный случай.

Олег сидел на одной парте с Юрой Коляденко и подружился с ним. Как-то, возвратившись из школы, Олег возбуждённо сказал мне:

— Юра учится на «хорошо» и даже на «отлично», а учитель химии ставит ему «плохо»! А Юра знает химию не хуже меня.

Я была уверена, что ребята ошибаются. Но Олег настаивал на своём. Как-то он даже позвал Юру к нам, чтобы в моём присутствии проверить его знания. Олег не ошибся: Юра знал химию отлично.

Я посоветовала ребятам обратиться к классному руководителю, к директору школы и, наконец, к заведующему отделом народного образования.

К сожалению, в школе этому факту не придали особого значения. Тогда Олег написал в Киев.

Вскоре приехала комиссия областного отдела народного образования. Разумеется, дело уладилось. Олег торжествовал.

С той поры я заметила: какая-то суровая непримиримость к несправедливым поступкам товарищей и даже людей старше его родилась и стала крепнуть в мягком и добром сердце сына.

Школа встречала 1940 год.

Организаторы праздника поручили школьным поэтам написать новогодние стихи. Тот, кто напишет лучше всех, прочтёт стихи на вечере.

Олег готовился к празднику с увлечением. Да и всем ученикам была дана полная возможность проявить свою изобретательность и творческую выдумку.

И вот весело засветились огни школы. Высокая, до потолка, ёлка заиграла всеми цветами радуги. Её окружили сказочные фигуры деда-мороза, снегурочки, днепровских русалок, ветра, луны, солнца…

Появились лётчики, танкисты, кавалеристы с бряцающими шпорами. «Джигит кавказских гор» легко станцевал лезгинку. Зашумели лентами украинские девушки. Их приглашают танцевать парни в широких синих, как Днепр, шароварах. Смех, радость!

И вдруг тишина…

С обушком в руках, с фонарём на груди вошёл шахтёр. На голове у него — шахтёрский чёрный шлем. Шахтёр медленно подходит к ёлке, снимает с груди фонарик и, подняв его над головой, как это делают в тёмной шахте, присматривается к публике:

— Хотите послушать новые стихи?

В зале закричали:

— Хотим, Олег, хотим!

Олег с воодушевлением прочёл свои стихи.

За костюм и новогодние стихи Олег получил премию: «Война и мир» Льва Толстого. Очень он был рад этому подарку!

После Нового года мой муж тяжело заболел. Его отвезли в Киев, в больницу, и больше домой он уже не вернулся…

В Краснодоне

Теперь нам незачем было оставаться в Каневе и мы согласились на приглашение моего брата переехать в знакомый уже Олегу город Краснодон.

Приехали мы туда 15 января 1940 года. Брат принял нас очень тепло, и мы поселились с ним в одной квартире. Дом был одноэтажный, крупного камня, стандартной постройки, на две квартиры, каких было много по Садовой улице. На улицу выходило шесть окон; наших — три. Перед изгородью росли белая акация и тополя.

Дворик небольшой — там стояли сарайчик и летняя кухня.

Зелени во дворе