Пронзенные сердца. Хирург о самых безнадежных пациентах и попытках их спасти - Стивен Уэстаби

две аппендэктомии, защемленная грыжа и абсцесс на заднице, они не хотели терять время.

– Давайте доставим его в операционную и усыпим, – сказал я. – Анестетики снизят давление. Затем его нужно положить на правый бок. Насколько стабилен перелом позвоночника?

Нестабильные переломы могут вызвать смещение костей, поэтому с ними необходимо работать в первую очередь.

Переворачивание пациента на бок грозило смещением фрагментов кости, что могло привести к компрессии и повреждению нервной системы. У меня были веские причины беспокоиться об этом. Эгоистичные причины, честно говоря. При помещении зажимов на поврежденную аорту поступление крови в нижнюю половину тела, включая спинной мозг, полностью прекращается. По этой причине скорость восстановления кровотока имеет решающее значение. Если зажимы будут оставаться на месте более получаса, недостаток кровоснабжения приведет к параличу. Однако пациент мог быть парализован из-за перелома, и я не хотел, чтобы в этом винили меня.

– Вы знаете, двигал ли он ногами? – спросил я Измаила.

– Не знаю, – ответил он. – С того момента, как его привезли, он находился в полубессознательном состоянии и почти не взаимодействовал с нами. У него над левым виском большой синяк от удара головой, но в последний раз, когда мы проверяли, его зрачки были одинакового размера и реагировали на свет.

Другими словами, информацией мы не обладали. В 1980 году не было ни компьютерной, ни магнитно-резонансной томографии, поэтому мнения, основанные на клиническом опыте, имели значение. В то время мы набирались опыта, взваливая на себя огромную ответственность и гордо стоя за операционным столом. Однажды я видел, как мисс Шеперд пыталась восстановить разорванную аорту. Это было действительно страшно, и происходящее напоминало кровавую катастрофу. Ей было некомфортно оперировать аорту, и в итоге она потеряла контроль. Пациент истек кровью, пропитав ею нас обоих. На этот раз пришла моя очередь попробовать.

В хирургии раньше была поговорка: «Увидел, сделал – научи другого». Почему она устарела? Потому что сегодня, когда ведется и публикуется статистика смертности пациентов каждого хирурга, ординаторам не разрешается участвовать ни в чем, что может навредить репутации их начальника. Сегодня ни одному ординатору не позволили бы оперировать поврежденную аорту. По этой причине они, впервые оказавшись в такой ситуации в должности хирурга-консультанта, чувствуют то же, что в свое время чувствовал я. Всего неделей ранее я видел смерть пациента с разорванной аортой, а теперь уже собирался решить эту ужасную проблему самостоятельно в окружении незнакомцев и с бригадой, которая субботним вечером точно предпочла бы оказаться в другом месте. Эти люди, как и персонал Уикомской больницы, ни разу меня не видели. Лучшая новость заключалась в том, что полный энтузиазма Измаил вызвался быть моим первым ассистентом, а его студент держал наготове отсасыватель на случай, если кровь начнет хлестать и забрызгает операционный светильник.

Боялся ли я потерять пациента в море крови? Вовсе нет. Это могло произойти, но это было не то, чего я ожидал. Я уже наслаждался мыслями о том, как расскажу коллегам об успешном восстановлении разорванной аорты. Во время работы я вообще не испытывал страха. Нормально ли это? Нет, ни в коем случае. Просто большинству хирургов не повезло так, как мне, и они не лишились тормозов после удара по голове.

Мы осторожно положили пациента на правый бок, а его левую руку подняли над головой, чтобы я мог вскрыть грудную клетку между четвертым и пятым ребрами. Мне нужно было находиться прямо над повреждением, а не пытаться подобраться к нему снизу. В то же время мы проявляли максимальную осторожность, чтобы не сместить переломы позвоночника и таза.

Пока мы дезинфицировали и обкладывали сломанное тело простынями, анестезиолог рассматривал огромный синяк на голове пострадавшего. Я снова спросил, были ли его зрачки одинакового размера – это было сложно определить из-за мешающих капельниц и простыней, – и анестезиолог неуверенно ответил «да».

Это был 2-й крупный разрез за день. Он шел от грудины к позвоночнику. Пациент был стройным и мускулистым, и при рассечении мышц из электрокоагулятора повалил дым.

– Можете немного убавить? – спросил я. – Это вам не барбекю.

Как только мы вошли в грудную полость, кровь забрызгала мой халат и пол. Я ожидал этого, а потому, не обратив внимания, осторожно расширил отверстие между ребрами. Металлический ретрактор, привезенный мной из Хэрфилда, помог мне вскрыть грудную клетку. Послышался знакомый треск. Обычно во время плановых операций я пробирался к органам через ребра в задней части разреза, но в Барнетской больнице не нашлось реберных кусачек.

Стоя над пациентом, Измаил притянул к себе розовое губчатое легкое. Я увидел пугающее скопление черных сгустков крови, которые распространились под тонкой пленчатой оболочкой грудной полости. Правда, именно эти сгустки спасли пациенту жизнь. Аналогичный тампонадный механизм я видел утром у жертвы нападения с ножом. У природы есть свои способы остановки кровотечения, но часто попытки врачей нормализовать артериальное давление провоцируют потерю крови, которая уносит жизнь пациента еще до того, как хирург успеет приступить к работе.

Парадоксально, но доврачебная помощь значительно снижает шансы пациентов с тяжелыми повреждениями кровеносных сосудов.

Я столкнулся с этим позднее в своей карьере.

Итак, суть была в том, чтобы, не трогая сгусток крови над самим повреждением, найти нормальные участки аорты проксимальнее и дистальнее разрыва, которые можно было бы безопасно пережать. Для этого мне нужно было вслепую рассекать пространство вдоль затемненных трахеи и пищевода, между которыми находятся важные нервы и кровеносные сосуды. Измаил взволнованно переминался с ноги на ногу, пока я соскабливал сгустки крови с тканей. Почувствовав стенку аорты, я осторожно захватил согнутым пальцем пульсирующую трубку – теперь у меня был контроль над сосудом, и я мог пережать его в нужное время. Сначала, однако, мне нужно было сделать то же самое за разрывом, от которого к ребрам и позвоночнику отходили ветви. Невезения или одного неосторожного движения было достаточно, чтобы оторвать их и вызвать дальнейшее кровотечение.

Сосредоточенность побеждает усталость. По крайней мере, в большинстве случаев. В Барнете была полночь, и пабы закрылись. Пока нормальные люди ложились спать, я думал, какого размера трубка понадобится мне для замены участка аорты. Все должно было быть наготове, прежде чем пережимать аорту, – действовать нужно быстро.

Мой план был прост: установить 2 зажима, изолировать и вырезать поврежденный сегмент, а затем вшить дакроновую трубку. В теории это было просто, на практике – гораздо сложнее. В состоянии покоя по аорте ежеминутно проходит 5 литров крови. Шов должен был быть герметичным, и мне требовалось заменить поврежденный участок за очень короткое время, чтобы пациент не