Хью Тревор-Роупер - Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945

Ознакомительный фрагмент

Почему же Сталин поправил Жукова и заменил «почти определенный» и по меньшей мере оправданный вывод о том, что Гитлер мертв, категорическим утверждением о том, что Гитлер жив? Зачем потребовалось ему набрасывать завесу молчания и отрицания на результаты терпеливых поисков русских офицеров в Берлине, на результаты их расследований, эксгумаций и опознаний? Почему он отказался принять добытые западными союзниками доказательства, которые могли бы пролить свет на обстоятельства, вызывавшие обоснованные сомнения?[33] Не считал ли он вопрос о жизни или смерти Гитлера «вопросом политическим: то есть считал политически целесообразным – независимо от наличия доказательств – публично держаться того мнения, что Гитлер, якобы павший геройской смертью в своей разрушенной столице, на самом деле бежал и скрылся? Не опасался ли он, что признание смерти Гитлера приведет – в случае возрождения нацизма – к появлению «святых мест» поклонения с паломниками и реликвиями, которые, в свою очередь, будут поддерживать дух следующих антирусских и антибольшевистских крестовых походов? Не опасался ли Сталин усиления политического влияния победоносных русских военачальников и не решил ли он вырвать «политику» из-под их контроля? Его обращение с Жуковым, так же как присвоение себе звания генералиссимуса, позволяет предположить, что он действительно не доверял своим генералам. Произошедшие после его смерти события, в ходе которых высшее руководство Красной армии вообще и Жуков в частности взяли реванш и расправились с его преемником и всей «грузинской» партией в России, подтвердили, что между Сталиным и его генералами на самом деле существовал серьезный конфликт. Мы имеем полное право предполагать – если вспомним об ожесточенной скрытой борьбе внутри большевистской партии, – что вопрос о смерти Гитлера и официальная точка зрения о ней могли стать символом некоторых более глубоких противоречий внутри русской политической элиты. Или, быть может, Сталин готовил удобный предлог для уничтожения ненавистного ему режима генерала Франко?[34] Или, быть может, это чересчур усложненная картина? Возможно ли, что Сталин просто ошибался и вследствие его непререкаемого авторитета, подобного догмату о непогрешимости папы римского, идеологическая машина объявила эту ошибку неоспоримой истиной? Эту возможность мы тоже не можем исключить. К 1945 году Сталин в его собственных глазах стал величайшим государственным деятелем, величайшим полководцем и величайшим философом мира, отцом и учителем человечества; благодаря же иерархии лизоблюдов-чиновников самое поверхностное замечание Сталина немедленно становилось истиной в последней инстанции, перед которой не могли устоять никакие, даже самые безупречные, доказательства. Вполне возможно, что Сталин объявил Гитлера живым без всякого дальнего прицела, просто от уверенности в своем величии, но бюрократия идеологической тирании превратила затем это случайное в общем-то высказывание в непререкаемую догму. Как бы то ни было, эта догма возобладала. Русским военным в Берлине было что возразить, поэтому открыто ее поддержать было трудно, но возражать было просто опасно. В такой ситуации наилучшей политикой стало молчание. Теперь мне понятно, насколько тягостными были для русских предложения западных союзников о предоставлении новых свидетельств и доказательств, – именно доказательства в той ситуации были меньше всего нужны русским.

Правда, этой догме была суждена короткая жизнь. В 1950 году, когда было опубликовано второе издание этой книги, власть догмы оставалась непоколебимой, по крайней мере для широкой публики. В 1949 году русские сняли новый «документальный» цветной фильм, и в июне 1950 года он был показан в восточном секторе Берлина. Фильм назывался «Падение Берлина»[35]. Режиссером фильма стал М. Чиаурели, а главной его характеристикой – безудержное, льстивое и тошнотворное преклонение перед Сталиным, который тогда был еще жив и находился в апофеозе своей славы и власти. Но в одном отношении фильм отклонился от прежней сталинской ортодоксальности. Согласно фильму, Гитлер уже не бежал в Испанию или Аргентину, а покончил с собой в бункере имперской канцелярии, как об этом было сказано в моей книге.

Что же могло послужить причиной такого крутого и необъяснимого поворота, этой внезапной перемены в линии партии? Опросы недавно вернувшихся из России пленных позволяют в какой-то степени ответить на этот вопрос. Дело в том, что после первого поворота этой линии, то есть после 9 июня 1945 года, сцена и действующие лица этого спектакля были перемещены из Германии в Россию. К концу августа в Москву прибыло все, включая главный реквизит драмы – обугленные и разложившиеся останки фюрера[36]. Свидетели, бывшие ранее военнопленными, стали политическими заключенными, и как таковые были переведены в Лубянскую тюрьму, при этом они были лишены возможности общаться друг с другом. В тюрьме находились Баур и Раттенхубер, Менгерсхаузен, Эхтман, Линге, Гюнше и другие. Все они входили в так называемую «группу имперской канцелярии». После того как вся сцена была воссоздана в Москве, их стали по отдельности методично допрашивать. Их заставили собственноручно написать подробный рассказ о личных впечатлениях от последних дней в нацистском Берлине. Заключенные устало повторяли одни и те же факты, о которых они уже говорили в Берлине. Но русские долго не верили их показаниям. Так как Баур был личным пилотом Гитлера, русские обвинили его в том, что он либо сам доставил фюрера в безопасное место, либо организовал его вылет из Берлина. Не находится ли Гитлер в настоящее время в Испании или Аргентине? Обвинения были выдвинуты и против Раттенхубера, начальника охраны Гитлера, – обвинения в подготовке бегства фюрера на подводной лодке в Аргентину. В качестве пунктов назначения всегда фигурировали Испания и Аргентина, как Сталин утверждал уже в мае 1945 года. Однажды, после того как Раттенхубер в очередной раз повторил те же факты, что и прежде, следователь сказал: «Пожалуй, хватит валять дурака. Достаточно этих сказок, говорите правду». В конце концов, после года непрерывных допросов, у Баура сложилось впечатление, что недоверчивость следователей начинает подтаивать. Потом летом 1946 года в этой мрачной, нескончаемой, неторопливой и сводящей с ума русской комедии была разыграна еще одна сцена.

«Группу имперской канцелярии» внезапно собрали и вывезли из тюрьмы. Без всяких объяснений их посадили в поезд и отвезли на аэродром, откуда самолетом доставили в Берлин. Потом группу отвезли в имперскую канцелярию и заставили во всех деталях разыграть сцены смерти, сожжения и захоронения Гитлера[37]. Этот мрачный следственный эксперимент, кажется, наконец убедил русских. Во время пребывания группы в Берлине немцам даже пообещали показать останки фюрера; правда, это обещание так и не было выполнено. Удовлетворившись результатами расследования, русские теперь принялись за уничтожение улик. Свидетели были увезены обратно в Россию и распределены по разным тюрьмам: некоторых отправили в Заполярье, других – на Урал. Русские опустошили имперскую канцелярию, а бункер взорвали. Что касается трупа Гитлера, который очень не хотел, чтобы его тело попало в руки к большевикам, которые, как он опасался, могут над ним надругаться, то он был опознан и спрятан от немцев, чтобы не допустить его сакрализации. Три года спустя одного немецкого заключенного привезли с Урала в Лубянскую тюрьму и, показав ему фотографию обугленных останков Гитлера и Евы Браун, спросили, может ли он их опознать. Немец не смог этого сделать, сказав, что для опознания должен посмотреть сами трупы. «Значит, вы не верите, что трупы находятся в Москве?» – спросил его следователь. Заключенный ответил, что не верит. Тогда ему сказали следующее: «Тело Гитлера лучше сохранится у нас, чем в могиле под Бранденбургскими воротами. Мертвые могут быть опаснее живых. Если бы Фридрих Великий не был похоронен в усыпальнице в Потсдаме, то немцы не развязали бы так много войн в течение двух последних столетий. Немцы любят святых мучеников!»[38] Но этого мученика немцам получить было не суждено. Несмотря на то что некоторые мои выводы оказались поколебленными новыми данными, одно мое замечание оказалось весьма проницательным: «Подобно Алариху, тайно погребенному под руслом Бусенто, труп современного врага рода человеческого никогда не будет обнаружен».