Евгений Весник - Записки артиста

Ознакомительный фрагмент

С содроганием вспомнил жуткую историю. В двух словах. Мне 11 с гаком лет. Гуляем со школьным товарищем по центральной улице Ленина. Подходят к нам два молодых здоровых парня, демобилизованных из флота, и просят подержать их документы несколько минут. Соглашаемся. Гордимся, что нам доверяют такие молодцы! Ждем… Проходит более получаса. Товарищ уходит домой – боится взбучки от родителей. Я жду… Слышу какие-то крики на реке, не обращаю внимания… Через некоторое время ко мне подходит милиционер и забирает документы «молодцов», которые, как оказалось, изнасиловали на берегу реки в двухстах метрах от улицы Ленина женщину. Их задержали… Весь город наполнился слухами о том, что «сын директора принимал участие…» Отец был взбешен моим легкомысленным поведением, а так как он был человеком темпераментным, то дома эта идиотская история чуть не закончилась трагедией…

В 1995 году я ставил французскую комедию «Школа налогоплательщиков» в местном театре имени Тараса Шевченко и по телефону был предупрежден женским голосом о том, что «в связи с историей 1934 года меня ждут большие неприятности, так как я принимал в них непосредственное участие». В ответ я попросил к телефону пострадавшую. В этом мне было отказано. Я понял, что имею дело с примитивным шантажом, и объяснил «женскому голосу», что пострадавшая меня в глаза не видела, так же как и я ее. И добавил: «Если вы решились на этот звонок, то, очевидно, только потому, что плохо информированы, и особенно о главной детали – о моем возрасте. Мне в 1934 году было одиннадцать лет!» Шантаж прекратился…

Воспоминания, воспоминания…

Театральное училище имени Щепкина при Малом театре, 1940 год.

Сдавать экзамены сюда я пришел уже с большим опытом в этом коварном деле. Я уже сдавал и был принят в ГИТИС. А в театре имени Вахтангова был забракован, как непригодный, из-за отсутствия темперамента (я очень был, как говорят, зажат). Спустя много лет я, к успокоению своему, узнал, что тем же экзаменатором был забракован в свое время и несравненный Николай Гриценко, которому было заявлено: «Вас ждут заводы!» В экзаменационной комиссии в училище имени Щепкина – Илья Яковлевич Судаков, Александр Алексеевич Остужев, Вера Николаевна Пашенная, Вениамин Иванович Цыганков, Варвара Николаевна Рыжова, Александра Александровна Яблочкина, Евдокия Дмитриевна Турчанинова и много других знаменитых актеров и режиссеров. Во рту все пересохло. Я стою перед теми, глянуть на которых удавалось, лишь простояв ночь в очереди за билетами на «Лес» Островского, «Отелло» Шекспира. Коленки подрагивают.

– Что будете читать? – слышу голос Судакова и вижу его, слегка пошлепывающего правой рукой по своей шее (у него была такая привычка).

– Я буду чита… играть… Нет… показывать сцену Сатина и Барона из «На дне» Горького.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, начинайте, – ласково говорит Судаков.

Я начинаю, точь-в-точь – так мне казалось – воспроизводя интонации Качалова-Сатина и Гейрота-Барона. Пересаживаюсь, вернее, перескакиваю с одного стула на другой, в зависимости от того, за кого – Сатина или Барона – произношу текст. Разошелся, осмелел. Дойдя примерно до середины сцены, резко остановился, услышав хлопки в ладоши Судакова:

– Достаточно, что у вас еще?

«Провалился», – подумал я, но тут же немного успокоился, увидев слегка улыбавшиеся и доброжелательные лица членов комиссии.

– Стихи! – смело выпалил я и добавил: – Ничего хорошего у меня нет (я имел в виду классику). Есть только «Комсомольская песня» Иосифа Уткина.

В зале раздались приглушенные смешки. Мне почему-то это придало уверенности, и я бойко прочел стихотворение.

– Басня у вас есть в репертуаре? – услышал я из зала. Слово «репертуар», сказанное в мой адрес, меня почему-то преобразило. Я почувствовал себя уже наверняка принятым в училище, в котором преподавали все знаменитости, которые, конечно же, почувствовали во мне «что-то». И для меня этого «что-то» было достаточно, чтобы бойко объявить, что знаю басню испанского автора «Осел и Флейта», и прочесть ее так же бойко. Но до сих пор не понимаю, почему басом – за Флейту и фальцетом – за Осла!

Время прошло немалое, не знаю, остался ли кто-нибудь в живых из свидетелей, но даю вам слово – я имел шумный успех. На первой же реплике Осла, произнесенной на фистуле, в зале раздались отдельные громкие смешки, на второй – смеялись многие, после финальной третьей фистулы Осла зал разразился дружным смехом.

– Спасибо. А почему вы сдавали экзамен к нам? Вы ведь, кажется, пробовались еще в ГИТИС?

Оказывается, Илья Яковлевич Судаков преподавал еще и там. А будучи главным режиссером Малого театра, он набирал курс и в училище Малого театра, который затем сам и возглавил.

– Я и во МХАТ сдал, а вот в Вахтанговский театр не сдал, провалился.

– А что вы там читали?

– «Огоньки» Короленко. Провалился. Нет темперамента, сказали.

– Зря вы читали «Огоньки». Это материал не для вас. Темперамент у вас есть, не беспокойтесь.

После хохота членов комиссии по поводу моей оригинальной находки говорить за Осла фальцетом, а за Флейту басом я почему-то не очень беспокоился и, мало того, уже видел себя партнером сидевших в комиссии титанов сцены. Я объяснил, что после провала в театре имени Вахтангова сдал экзамены во МХАТ, но потом узнал, что в ГИТИСе учатся ребята из нашей школы, решил и туда сдавать. После удачных экзаменов случайно встретил знакомого и, узнав, что он студент третьего курса и председатель месткома училища имени Щепкина и что он всегда сможет мне помочь, особенно материально, окончательно решил поступать в Малый.

– И укрепить, так сказать, труппу прославленного театра? – серьезно спросил меня Михаил Францевич Ленин.

Я выпалил искреннее и короткое «Да!», чем снова вызвал одобрительный гул комиссии. Сам же я почувствовал себя уже заслуженным артистом! Такая реакция зала! Не шутки!

– Сначала вы хотели укреплять театр Вахтангова, затем МХАТ, теперь Малый! Не велик ли замах? – по-доброму спросил Илья Яковлевич Судаков.

– В Вахтанговский я пошел потому, что мама дружила с актрисой Вагриной, во МХАТ – потому, что мама была знакома с Андровской, в ГИТИС – из-за дружков, а в Малый – из-за месткома.

И снова упоительный успех – смех в зале.

– А какой театр вы больше всего любите?

– Я все театры люблю и актеров тоже всех люблю, но ночи, записываясь в очередь за билетами, простаивал только в Малый.

Так была решена судьба 17-летнего паренька, мечтавшего с детства стать лицедеем. Я стал студентом Театрального училища имени Щепкина при Государственном академическом Малом театре, студентом первого курса, которым руководили И. Я. Судаков и Б. И. Вершилов.