Михаил Задорнов - Придумано в СССР

Ознакомительный фрагмент

Бра у кровати висит над ногами. И не освещает их только потому, что в этом бра нет ни лампочки, ни выключателя. На мою просьбу перевесить бра горничная сурово сказала: «Ишь ты, какой барин нашёлся! Лампочку мы тебе дадим, а подушку переложишь на другую сторону». Но переложить подушку на другую сторону невозможно, поскольку у кровати нет задней спинки. На это горничная мне ответила: «У нас всё разворовывают командированные!» Хотя трудно представить себе командированного, уходящего из вашей гостиницы с задней частью от кровати.

Холодильник как включаешь, так сразу же выключаешь, потому что он начинает дрожать и прыгать за тобой, хлопая дверцей.

Телевизор работает семь минут, потом восемь не работает. А когда работает, его изображение настолько отдаёт синевой, что даже дети кажутся алкоголиками. А весь экран испещрён мелкими кружочками, как будто смотришь через дуршлаг.

На столе есть настольная лампа. Но её некуда включать. Если её включить в единственную розетку, которая есть в номере, шнура достаточно только для того, чтобы эта лампа стояла под кроватью. Я там работать не привык. У письменного стола нет стула, а есть пуфик, высота которого как раз достаточна для того, чтобы подбородок положить на поверхность стола.

В ванной держатель держит только одно вафельное полотенце. Если вешаешь два, он уже выпадает из стены. Зеркальце для бритья повешено на уровне чуть ниже груди, что создаёт серьёзные трудности, когда бреешься. А лампочка в той же ванной – пятнадцать ватт, значит, выбриться начисто можно только с фонариком на лбу.

И наконец, судя по звукам, мусоропровод проходит рядом с моей кроватью, а судя по запахам, и заканчивается где-то неподалёку.

Директор внимательно выслушал меня.

– Вы, кажется, писатель-сатирик?

Он, как я уже говорил, пытался вычислить, откуда меня знает. Наконец вспомнил и, пожаловавшись на то, что нет средств, что действительно много неполадок, что Москва не помогает, тут же повёл меня в другой номер. В котором всё было прекрасно: и задняя спинка у кровати, и стул, и лампа, и зеркало в ванной было сделано для бритья лица, а не груди, и пожарник пришёл – поставил пепельницу прямо на подушку, и горничная погладила брюки утюгом, а не чайником. Одним словом, и средства нашлись, и Москва помогла. Здесь был только один недостаток: на двери не было номера. Это был секретный номер для начальства. Таких номеров в гостинице было несколько.

Когда я думаю о таких людях, как этот директор, который в первую очередь заботится не о людях, а о том, как бы выслужиться перед своим руководством, я всегда вспоминаю одно простое правило механики. Несмотря на то что оно формулирует чисто физический закон, по-моему, в наше время оно звучит очень современно прежде всего в социальном смысле: «Любое ускорение начинается с разгона». Но, к сожалению, всех не разгонишь.

Обманули!

Такси не останавливались. Я так замёрз, что готов был оплатить двойной счётчик, лишь бы меня скорее отвезли домой, в тепло. И вдруг. Словно из-под земли вынырнуло свободное такси и остановилось возле меня. Я кинулся к нему, но предложить двойной счётчик не успел, потому что из машины вышел водитель, открыл мне дверцу и сказал:

– Садитесь, пожалуйста! Замёрзли, наверное?

– Что вы сказали? – не понял я и даже слегка отпрянул.

– Садитесь, говорю, скорее, – он мягко улыбнулся, – а я печку включу. Если вам этого будет мало, дам плед – ноги закутаете.

Я посмотрел на машину. Огонёк, шашечки. Вроде такси.

– Но ведь мне в Чертаново! – неуверенно сказал я.

– В Чертаново так в Чертаново! – ещё мягче улыбнулся водитель. – Куда пассажирам, туда и нам. Будьте любезны!

Насторожившись, я влез в машину.

– Если не возражаете, я провезу вас кратчайшей! – предложил водитель.

– Не надо кратчайшей. – Я решил быть начеку. – Поехали обычной.

– Не волнуйтесь, отдыхайте, – застенчиво засмеялся шеф, – всё сделаем как надо.

По ногам сладко потянуло горячим. А по транзистору, что был подвешен к зеркальцу, заиграли Шопена. Но хорошее настроение не приходило.

«Зачем он заманил меня к себе в машину и теперь везёт незнакомой дорогой? – Что есть силы я прижал портфель с сосисками к груди. – Надо было садиться на заднее. Там безопаснее. У меня всё-таки жена. Дети-близнецы. Старший уже в школу пошёл!»

Первым нарушил молчание шеф.

– Вам какой вальс Шопена больше нравится? – спросил он.

– Чего? – переспросил я, но тут же, чтобы он не заметил моего смущения, спохватился: – Мне… все! А вам?

– А мне До диез минор, – сказал шеф.

«Что же ему от меня надо? – лихорадочно начал я перебирать в уме всевозможные варианты. – Набивается на хорошие чаевые? Но почему так нагло?»

Шеф рассказывал мне о жизни Шопена на Балеарских островах. Иногда, увлекаясь собственным красноречием, он переходил на английский, но потом спохватывался и снова возвращался на литературный русский.

«Откуда он всё это знает? – подумал я. – Разве у таксиста есть время про это читать? Нет! А у кого есть? И где? Неужели?! – Страшная догадка мелькнула в голове. – В тюрьме!!! Вот где времени много! Значит – беглый! Поэтому и ведёт себя так, чтобы не заподозрили. А сам, наверно, настоящего водителя оглушил, спрятал… теперь деньги гребёт. За границу удрать хочет. Говорят, такие случаи бывают. Точно! Потому и английский выучил. Лет десять, значит, сидел. Ай-ай-ай! Во влип! Так и быть, рубль сверху дам. Лишь бы не убивал!»

– Приехали! – радостно известил вдруг шеф.

Я посмотрел в окно, потом на счётчик. Действительно, мы стояли у моего парадного, а на счётчике было на сорок копеек меньше привычного.

«Рецидивист! Убийца! Халтурщик!» – подумал я и осторожно протянул шефу трёшник, мечтая как можно скорее выбраться из машины. Однако дверца… не открывалась! А на улице, как назло, мы были одни.

– А она и не откроется, – ласково сказал шеф, – пока.

– У меня больше нет! Одни сосиски! – закричал я и приготовился к обороне портфелем.

– …пока не возьмёте сдачу! – перебил меня шеф и протянул рубль с мелочью. Потом встал, обошёл машину, открыл дверцу с моей стороны и сказал: – Будьте любезны! Вот вы и дома. Желаю вам сначала приятного аппетита, потом – спокойной ночи, затем – счастливых сновидений. Ну и, конечно, доброго утра! А если я что не так сделал, то извините великодушно. Если сможете!

В растерянности я застыл на тротуаре. Я понимал, что меня обманули. Но в чём – не понимал.

Из оцепенения меня вывел какой-то запоздалый прохожий, который подбежал к моему таксисту и бойко спросил:

– Шеф, до Медведок дотрясёшь?