Балтика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

С нашей стороны постепенно вступил в бой весь авангард вице-адмирала Сухотина, и скоро сражение сделалось всеобщим. Всю мощь своего первого удара шведский герцог обратил против русского авангарда. Там было особенно жарко. Ожесточение боя нарастало с каждой минутой. От частого огня рвались орудия, калеча и убивая прислугу.

Во главе шведского авангарда контр-адмирала Модее. Увидев его флаг, Круз погрустнел. С контр-адмиралом Модеем они знались еще с 1785 года, когда стояли три недели вместе на рейде Эльсинора из-за противных ветров. Круз тогда вел свою эскадру в Англию, а Модее – в Северное море. Флагманские корабли стояли рядом и адмиралы, подружившись, каждый день навещали друг друга.

– В свое время мы близко приятельствовали с Модеем, а теперь вынуждены убивать друг друга! Какая ненужная ни нам, ни шведам война! Желал бы я, чтобы сегодня наши ядра миновали этого достойного господина!

Увы, пожелание Круза не сбылось, в середине сражения Модее был тяжело ранен.

Передовым в арьергарде флагман Повалишина 100-пушечный «Три Иерарха». Повалишин бегает вдоль шканцев и злится. Последние мателоты «Константин», «Сисой Великий» и «Америка» заметно отстают от всех. Это видит и Круз. На всех репетичных фрегатах давно поднят сигнал «ускорить движение» с их вымпелами. То же поднял и Повалишин.

Но на концевых кораблях большой переполох. На «Америке» у капитана 1-го ранга Сукина одним из первых выстрелов разорвало в клочья старую пушку, причем у самой крюйт-камеры, едва на воздух не взлетели. Паники не было, хотя взрывом разодрало всю палубу и побило много народа. На «Сисое Великом» – ненамного лучше. Там также разорвало большую пушку в нижнем деке, да так, что выбило верхнюю палубу. Там тоже много убитых и раненых.

«Иоанна Крестителя» с самого начала сражения не было видно, так как он находился в центре линии в самом пекле боя. Сигнал главнокомандующего различали лишь с близстоящего репетичного судна и тут же передавали дальше.

Красногорское сражение

В орудийных палубах настоящий ад. Непосвященному покажется, что там все суетятся и бестолково снуют туда-сюда, но это только кажется. На самом деле каждый занят своим делом и в его движениях выверен каждый шаг.

– Заряжай! – кричат батарейные офицеры.

Канониры пробойником досылают картуз с порохом, да так, чтобы тот достал дна, потом закатывают ядро, потом пробойником забивают пыж.

– Целься!

Ворочая правилами да гандшпугами, канониры наводят ствол. Самый опытный и зоркий из них смотрит направление выстрела по мушке, что на казенной части выточена, и командует наведением. Наконец он кричит:

– Наведен!

Не менее опытный канонир протравкой через запальное устройство протыкает картуз, вставляет туда скорострельную трубку и ударом загоняет ее до картуза.

– Готово!

– Огонь! – командуют батарейные офицеры, взмахивая шпагами.

Щелкает кремневый замок, выбивая искру. От искры подпаливается порох в трубке, и через несколько мгновений огонь достигает картуза. Этого времени вполне хватает прислуге, чтобы разбежаться от пушки в стороны.

Грохот выстрела и видно, как из окутанного дымом ствола вылетает пыж, а за ним черной тенью и ядро.

Пушка буквально встает на дыбы и со страшенной силой дергается назад, не дай бог зазеваться и оказаться на ее пути! Но далеко откатиться ей не удается, и она застывает, стреноженная тяжелыми канатами-брюками. Вся орудийная палуба в сплошном едком дыму, от которого больно щиплет глаза и трудно дышать. Отовсюду слышится кашель и сдержанный мат. А у ствола уже снова суетятся канониры. Перво-наперво они вычищают ствол пыжовником. В нем не должно остаться ни лоскута тлеющего картуза, ни куска пыжа.

– Чисто!

– Заряжай!

И снова картуз… ядро… пыж…

– Готово!

– Накатывай!

Матросы облепляют пушку, и та нехотя накатывается в порт.

– Наводи!

Выстрел следует за выстрелом. Сражение в самом разгаре.

Один час сменял другой. Шведы все усиливали натиск. Их тяжелые фрегаты постепенно вступают в промежутки между линейными кораблями, и теперь многие наши линкоры имеют против себя уже по два противника. Однако прогуливавшийся по палубе «Иоанна Крестителя» Круз внешне был спокоен: курил свою любимую глиняную трубку и шутил с подчиненными. На адмирале был простой камзол с красной Анненской лентой через плечо. Столь заметная мишень привлекла внимание шведских стрелков, около адмирала то и дело свистели пули. Рядом с ним убило матроса, и мундир вице-адмирала был весь залит кровью. Оставаясь совершенно безучастным к личной безопасности, Круз весьма внимательно следил за безопасностью своих кораблей, то и дело отдавая необходимые приказания.

В пятом часу ядром оторвало ногу вице-адмиралу Сухотину, и он без чувств упал на палубу. Адмирала отнесли к нему в каюту, где лекарь торопясь отпилил торчащую кость, прижег рану кипящей смолой, перетянул артерии и вены конским волосом и наскоро зашил культю лоскутом кожи. Все, теперь выживет или не выживет вице-адмирал, зависит от Господа.

Спустя четверть часа Сухотин приоткрыл глаза:

– Федорова ко мне!

В каюту спустился командир «Двенадцати Апостолов» капитан 1-го ранга Федоров. Лекарь, прикладывавший ко лбу раненого мокрое полотенце, кивком подозвал его к ложу.

– Яков Филиппович! Яков Филиппович! Это я, Федоров!

Сухотин приоткрыл глаза:

– Принимай команду над авангардом! Главное – не ослабляй атаки!

В это время капитан 1-го ранга Денисов, командовавший отрядом резервных фрегатов, заметил, что шведы уж слишком нажимают на авангард, и немедленно направил свой отряд туда. Фрегаты быстро входят в интервалы между нашими кораблями и начинают поединки со шведскими «визави». Однако Федоров приказывает Денисову отойти. Дело в том, что в дыму с фрегатов палят в снасти своих кораблей, внося много неразберихи. Дисциплинированный Денисов тотчас исполняет приказ. Отходит, но все же продолжает поддерживать линейные корабли авангарда.

Из шведской хроники: «Флаг-офицер лейтенант Клинт около 7 часов заметил, что контр-адмирал Повалишин с тремя последними русскими кораблями упал под ветер и там образовался разрыв. Полковник Клинт, которому он указал на это обстоятельство – эти три корабля находились как раз против него – хотел воспользоваться этим благоприятным случаем, повернуть вместе со следовавшими за ним судами и отрезать эти три корабля. Легкий дивизион в это время задерживал неприятельский авангард и центр, а потому головная часть русского флота едва ли могла воспрепятствовать этому охвату, да и сильный пороховой дым мешал русскому адмиралу видеть, что делается позади. Однако пока было испрошено разрешение командующего флотом, положение дела изменилось, и весь флот получил приказание лечь в дрейф. Повалишин заметил свое опасное положение, и, когда ему не удалось сделать поворота, он быстро спустил корабельные шлюпки, которые начали буксировать корабли; две из этих шлюпок были потоплены огнем с «Густава Третьего». Удобный случай был