Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 25. Март-июль 1914

Наша задача только – пояснее сказать наши условия, записать условия «ихние» и уйти.

Ультимативны ли наши условия, спросят нас? Нет. Мы посмотрим, какие сделают нам контрпредложения, и ответим тогда, возможна ли для нас дальнейшая беседа на этой почве или нет (выждать всех, попросить всех по всем вопросам дать контрпредложения и уйти. Voilà notre programme![69]).

Отделять ли польские дела от русских? Думаю, что нам надо быть против отделения. Посоветуемся с нашим поляком.

Ясно, что на нас всячески постараются напасть за наши «чудовищные» требования. Мы спокойно должны сослаться на резолюции наших конференций и совещаний и на резолюции об единстве питерцев, москвичей, кавказцев etc. Собрание их я пришлю. Мы подытоживаем мнения наших организаций. Неугодно с ним считаться – как угодно. Nous n'y pouvons rien[70].

Судя по словам ликвидаторской газеты, Вандервельд закидывал удочку в Питере, не согласимся ли мы, чтобы Исполнительный комитет был не посредником, а арбитром, т. е. окончательным «судьей» наших разногласий?

Ответ таков: когда Бебель в 1905 г. предложил это, наш съезд отклонил, благодаря, но заявляя, что мы автономная партия{145}. Думаю, съезд наш и теперь так ответит. (ЦК, по крайней мере, такого мнения.)

По «клеветническим» делам «они» предложат, пожалуй, общее взятие назад всех обвинений. Просить проголосовать! Мы против. А их предложение внесем на наш съезд. (Они здорово сядут в лужу, если сделают и проведут такое предложение.) [[Мы не приравниваем вины распространителей клеветы с поступком того, кто назвал клеветника клеветником.]]

Вообще несомненно, что «они» все будут искать «средних», «примирительных» формул. Мы укажем, что эта попытка была сделана с нами в январе 1910 г. и с латышами в августе 1912 г., и мы ее не повторим. Пусть конференция делится на два ясных лагеря: тех, кто считает возможным сближение с теперешними ликвидаторами, – и тех, кто без радикальной смены тактики и поведения ликвидаторами на сближение не идет.

«Примирительные» формулы надо потщательнее записывать (это – главное), затем немножечко критиковать и –  – отклонять все.

Отклик рабочих на образование российской социал-демократической рабочей фракции в Государственной думе{146}

Понятно, что открытая борьба с ликвидаторами должна была особенно сильно и ярко разгореться в связи с образованием самостоятельной Российской с.-д. рабочей фракции в Государственной думе. Более удобного и благовидного повода для ликвидаторов партии (и для их прямых и прикрытых защитников) кричать о «единстве» нельзя было себе и представить. Для обывательской постановки вопроса все исчерпывается как будто тем, одна или две группы в Думе желают называть себя социал-демократическими; а разбираться в том, чью волю проводит та или иная группа, где решения большинства сознательных и организованных рабочих, что такое «подполье», обыватель неспособен и даже побаивается разбираться в этом.

Поэтому, если по какому пункту было обеспечено ликвидаторам сочувствие обывателей и филистеров, которые плевать хотели на какую-то там «партию», то именно по пункту так называемого «раскола» думской фракции с.-д. Вопли мещан, желающих называться социал-демократами, никогда не были так громки и так жалостливы. Открытый характер всего происшествия особенно облегчал участие рабочих и публики в оценке его, а газета «Правда» в один голос с газетой ликвидаторов призывала сознательный пролетариат заявить свое мнение.

Обе газеты стали наполняться письмами, заявлениями и решениями рабочих.

Прошло уже много месяцев со времени образования (в конце октября 1913 года) самостоятельной Российской с.-д. рабочей фракции. Кампания резолюций в обеих газетах за «шестерку» (Российской с.-д. рабочей фракции) и за «семерку» (ликвидаторов) уже закончилась.

Спрашивается, каковы же результаты ее?

Об этом мы имеем прежде всего следующее заявление г. Л. Мартова в № 10–11 «Нашей Зари»:

«Как отнесся, – пишет г. Л. Мартов, – пролетариат к расколу думской фракции, которую он привык представлять себе единым целым? Об этом трудно (!??) судить на основании данных, имеющихся в печати. Тысяч десять с лишним рабочих высказались по этому вопросу в «Новой Рабочей Газете» и в «За Правду». Из этого числа несколько больше половины (курсив наш) одобрило действие «шестерки». Но значение этого перевеса умаляется (слушайте!) тем фактом, что против раскола и, следовательно, за большинство с.-д. фракции высказалось множество партийных коллективов, в том числе некоторые, объединяющие сравнительно значительное количество рабочих» («Н. 3.», 1913 г., № 10–11, стр. 97).

Вот вам полностью рассуждение г. Мартова, в тысячный раз показывающее нам наглядно его поистине буренинские приемы извращения истины!{147} «Несколько больше половины»!! Можно ли выразиться уклончивее? И 51 и 99 из 100 будут «несколько больше половины».

Каким образом перевес может «умалить» множество партийных коллективов? Во-1-х, и тут цифр нет; под «множеством» всякий может понимать, что хочет; формулировка точно нарочно придумана г. Мартовым для сокрытия истины. Во-2-х – и это главное, – если множество якобы партийных коллективов имеет за собой меньшую часть рабочих, то ясно, что это – коллективы фиктивные. Ибо только совершенно несведущий или невнимательный читатель поверит г. Л. Мартову, будто возможен нефиктивный коллектив, который бы не собрал в газете всех голосов представляемых им рабочих по важному и животрепещущему вопросу.

Г-н Л. Мартов перехитрил. Он признал не только то, что большинство рабочих осудило ликвидаторскую часть с.-д. фракции, «семерку», – но и то, что гг. ликвидаторы щеголяют фиктивными коллективами, за которыми нет рабочих.

Признавая поражение, г. Мартов ссылкой на фиктивные «коллективы» попытался по-буренински скрыть размеры поражения. А в этом вся суть дела. И об этих размерах точные цифры были уже опубликованы и сообщены друзьям Мартова на заседании Международного социалистического бюро 1 (14) декабря 1913 г.! Отчего же ни единого слова не сказали ни разу в печати ликвидаторы об этих цифрах? Не оттого ли, что совесть нечиста?