Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров

1913 года поэт записал в дневнике: «Четвертая годовщина смерти Мити. Был бы теперь 5-й год…» Все это время Любовь Дмитриевна продолжала хранить у себя вещи, приготовленные к рождению сына. Летом того же 1913 года у ее друзей-актеров Александра Мгеброва и Виктории Чекан родился сын, и она отдала для него большой узел с детским приданым и люльку…

Будучи за границей, Андрей Белый написал два сборника стихов, которые были посвящены его другу Блоку и его жене. Ав 1910 году, когда он вернулся в Россию, начался его роман с художницей Асей (Анной) Тургеневой. Они познакомились годом ранее, а серьезные отношения начались тогда, когда в квартире Андрея Белого раздался телефонный звонок. Ася Тургенева спросила: «Не согласитесь ли вы мне позировать для портрета, который я переведу в гравюру? Но только с одним условием: каждое утро, без пропусков и опозданий. Согласны?»

Разве можно было ответить отказом? Белый приходил позировать Асе каждое утро.

«О сестрах Тургеневых шла своя отдельная легенда. Двоюродные внучки Тургенева, в одну влюблен поэт Сережа Соловьев, племянник Владимира, в другую — Андрей Белый, в третью пока никто, потому что двенадцать лет, но скоро влюбятся все», — вспоминала Марина Цветаева.

Андрей Белый был сражен Асей Тургеневой, о красоте которой говорили по всей Москве, наповал. Свое впечатление от первой встречи с Асей он описывал следующим образом: «Вид — девочки, обвисающей пепельными кудрями… Весна и розовый куст — распространяемая от нее атмосфера».

Ася поведала Белому историю, что она с сестрами наотрез отказались жить с отчимом, в результате ее отправили в Брюссель учиться к мастеру гравюры Дансу. А тот очень-очень строгий, держит ее как в монастыре и не разрешает отлучаться из дому более чем на полчаса. Андрей Белый чувствовал, что в ее словах больше поэтического вымысла, чем правды, но вообразил себя ее спасителем и стал придумывать план побега, который состоялся в конце 1910 года. Андрею Белому удалось получить в издательстве «Мусагет» три тысячи рублей авансом… С Асей Андрей Белый совершил несколько путешествий в Египет, Тунис, Палестину, потом они перебрались в Европу. Ася фантазировала, как жила там много веков назад. Например, в одной из прошлых жизней она — простая крестьянка под Неаполем, а Белый — рыбак. Иногда подобные перемещения во времени казались наваждением на грани психического расстройства.

А. Белый и Ася (Анна) Тургенева

«Родная деточка. Сегодня утром над Киевом я сквозь сон встревожился о Твоем кашле: просыпаюсь: кашляется глупый толстяк. Милая, милая, как грустно без тебя. Но мы — вместе. Слышишь ли Ты меня… Когда думаю о Тебе, все поет, все цветет. Милая. Сижу в Киеве с парижским студентом. Бедный растерялся… Христос с Тобой. Целую, целую — Боря». Это строки из открытки, отправленной Андреем Белым Асе Тургеневой из Киева в мае 1911 года, куда он приезжал на лекции вместе с Александром Блоком.

И еще строки из писем, адресованных Белым своей возлюбленной: «Милая деточка, тоскую, тоскую без Тебя; люблю, стремлюсь, буду наверно к 20-му…»; «Милая, люблю, люблю; целую глазки, ручки, ножки; целую ножки и ручки Асиковны и все 22 куколки: милые… Ася, без Тебя жить не могу, любовь моя, радость, свет, веселие вечное… Скорей пиши, как кашель. Если только застану Тебя ниточкой, держись!»

И все было бы хорошо, если бы в очередной поездке в Европу Ася не познакомилась с австрийским доктором философии, педагогом Рудольфом Штейнером, увлекавшимся оккультизмом. Андрей Белый и Ася Тургенева стали адептами его учения.

«Мое детство протекало вначале на севере России, где быстрые реки окаймляются сосновыми лесами, а затем — среди приветливого среднерусского ландшафта, — вспоминала Ася Тургенева. — В одиночестве на природе в ребенке зрела убежденность в том, что существование человеческой души начинается не с рождения и не может закончиться со смертью: душа осуществляет свою земную судьбу, проходя через многочисленные жизни. Но где найти людей, которые могут ответить из потустороннего мира на жгучие жизненные вопросы?.. Только спустя семь лет, когда мне попались в руки книги Рудольфа Штейнера, во мне ожила надежда на то, что и в наше время есть верный путь к области духа. Встреча с Рудольфом Штейнером это полностью подтвердила».

В августе 1914 года Штейнер занимался постановкой «Фауста», в которой Ася с сестрой Наташей должны играть ангелов. Однажды Ася заявила мужу: «Больше не смогу быть тебе женой. В смысле плотских отношений. Отныне мы будем как брат с сестрой». «Учитель тоже так считает», — добавила она.

Андрей Белый впоследствии вспоминал: «При моей исключительной жизненности и потребности иметь физические отношения с женщиной это означало или иметь “роман” с другой (что при моей любви к Асе было невозможно), или прибегать к продажным женщинам, что при моих воззрениях было тоже невозможно…» И он влюбился в ее сестру Наташу, которая, казалось, только и делала, что соблазняла поэта. В конце концов он не выдержал и заявил: «Ася, я влюблен в Наташу!» Та холодно ответила: «Влюблен — так люби!..»

В 1916 году вконец измученный Андрей Белый один, без Аси, вернулся на родину. Между ними все кончено, хотя Белый все еще надеялся, что Ася одумается. И в то же время он не мог забыть свои чувства к Любови Дмитриевне Менделеевой. Хотя сблизиться с ней уже не пытался.

Как отмечал Владислав Ходасевич, «история Любви Андрея Белого и Любови Менделеевой сыграла важную роль в литературных отношениях той эпохи, в судьбе многих лиц, непосредственно в ней даже не замешанных и в конечном счете — во всей истории символизма. Потом еще были в его жизни и любви, и быстрые увлечения, но та любовь сохранилась сквозь все и поверх всего. Только ту женщину, одну ее, любил он в самом деле».

«Любимая. Ты лучше всех…»

«Я — буря, я — пропасть, я — ночь, // Кого обнимаю — гублю. // О, счастие вольности!.. Прочь! // Я больше тебя не люблю!» — такие строки звучали в одном из стихотворений Константина Бальмонта. Как отмечает литературовед Вячеслав Недошивин, друзья звали его «Монт», отсекая первый слог фамилии. Влюбленные дамы величали «Вайю» (Ветер), «Курасон» (Сердце).

«Он жил в каком-то выдуманным мире друидов, шаманов, колдовства и огненных заклинаний, — отмечает Вячеслав Недошивин. — А в реальном мире его не раз била полиция то в Лондоне, то в Мадриде, дважды сажали в московские тюрьмы, а однажды заперли даже в Консьержери — знаменитую темницу Парижа…»

Любовные романы сопровождали Константина Бальмонта на протяжении