Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль

хорошо и убедительно. Перед ним были люди, которым нужно было сказать правду. Он не был гражданином Соединённых Штатов и поэтому не мог быть избран в какой-либо официальный орган или стать членом комиссии или главой конгресса. Но у него было право выступать и агитировать. И он им воспользовался.

2

Однажды в сентябре он почувствовал боли в сердце. Рахель сразу заметила, что брат побледнел и сидел в кресле, откинувшись назад и положив руку на грудь.

— Пинхас, что с тобой? — взволнованно спросила она. — У тебя что-то болит?

— Да, сердце болит, — тяжело дыша, ответил он.

— Нужно срочно вызвать врача. Я позвоню Борохову.

Она взяла трубку телефона и набрала номер. Пинхас услышал знакомый отдалённый голос.

— Здравствуй, Бер. Это Рахель. У брата серьёзная проблема… Да, да. Сердечный приступ. Ты можешь привести врача?… Спасибо, Бер.

Она положила трубку и посмотрела на Пинхаса.

— Он перезвонит, когда найдёт врача. Давай-ка я здесь тебя уложу.

Рахель помогла ему лечь на диване и положила под голову высокую подушку.

— Всё пройдёт, Пинхас. Ты ещё молодой, тебе только тридцать шесть. Но курить придётся бросить. Я тебе об этом уже давно говорила. И, пожалуйста, перестань так волноваться и раздражаться. Это делу не поможет.

— Ты хорошая сестра, Рахель, — с трудом произнёс он. — И ты права, курить я, конечно, брошу.

Минут через пятнадцать раздался телефонный звонок.

— Рахель, я нашёл доктора, — сказал Борохов. — Держитесь, мы скоро приедем.

Доктор Клейман, с которым приехал Бер, сразу подошёл к больному. Пожилой уже человек с седой окладистой бородой и седыми зачёсанными назад волосами, он расспросил Пинхаса, без лишней суеты расстегнул ему рубашку на груди и с помощью стетоскопа принялся обстоятельно его прослушивать. Закончив, он вздохнул и посмотрел на стоящих рядом Борохова и Рахель.

— По симптоматике это ишемическая болезнь сердца. Она возникает вследствие недостаточного кровоснабжения сердечной мышцы. Возможно, есть атеросклеротическое сужение артерии, питающей сердце. На инфаркт не похоже. Скорей всего стенокардия, потому что приступ длился минут двадцать. Боль радировала в левую руку и лопатку. Но лечить следует, как инфаркт миокарда, чтобы избежать сюрпризов.

Скажите, Пинхас, вы курите?

— Да, доктор и очень много, — сказал тот. — Но я уже решил бросить.

— Это правильно.

— Господин Клейман, простите меня за вмешательство. Он занимается активной общественной деятельностью, часто раздражается и нервничает.

— Пинхас, вашу деятельность нужно на месяца два прекратить. Бер, прошу тебя не посвящать его в ваши проблемы. Ему нельзя волноваться.

— А что делать, если опять заболит? — спросила Рахель.

— Чтобы снять боль, нужно успокоиться, расслабиться и принять нитроглицерин, — сказал доктор. — Я выпишу рецепт и дам несколько таблеток. И прогуливайтесь, но только медленно и спокойно.

— Огромное спасибо, доктор, — тихо произнёс Рутенберг. — Сколько я Вам должен?

— Оставь, Пинхас эту заботу нам, — сказал Борохов. — Доктор — наш друг. У нас с ним свои расчёты.

— Я приду к вам недели через две, — сказал Клейман. — Но, если будет обострение, звоните.

Он протянул Рахель листок картона, на котором был написан номер телефона и его имя.

Борохов и Клейман попрощались и ушли, оставив Рутенберга в невесёлом раздумье о его новом неожиданном положении, в котором оказался. Он вспомнил прочитанный в Генуе перед отъездом в Америку роман Оноре де Бальзака «Шагреневая кожа». Он вдруг осознал, что его история напоминает жизнь Рафаэля де Валентена, заключившего договор со стариком-антикваром, у которого приобрёл удивительный талисман. «Значит, Бальзак прав и исполнение моего страстного желания вернуть еврейскому народу Эрец-Исраэль, как и у героя романа, сокращает дни моей жизни? Так что же, отречься и жить в своё удовольствие? Нет, просто необходимо умерить активность, найти баланс между мечтами и реальностью и относиться ко всему спокойно, без надрыва. Сумею ли я, большой вопрос». Сердечные боли постепенно прекратились, прогулки на свежем воздухе вернули силы и уверенность в себе. Через два месяца Клейман после просушивания сказал Рутенбергу, что в принципе сейчас он здоров, но эта болезнь будет возвращаться к нему всю жизнь.

3

Увы, всё не так просто. Нетерпеливый характер не мог мириться с тем, что успешно начатая им и его коллегами работа, разваливается на глазах. Это вызывало досаду и раздражение, и ему оставалось только одно: писать и так убеждать людей в том, что казалось ему необходимым. В начале августа начал выходить еженедельник «Der yidisher kongres». Там печатались его товарищи по Бюро пропаганды: Житловский, Борохов, Бен-Гурион, Бен-Цви, Левин и Цукерман. В нём регулярно публиковались и его статьи. Принимая близко к сердцу принципиальные разногласия с американским еврейским истеблишментом, он написал:

«Еврейского народа как такового, еврейской нации, с ее собственными специфическими национальными страданиями и нуждами, они не признают. Евреи разных стран принадлежат к тем народам, среди которых они проживают, и общее между ними только еврейская религия, так же как католическая религия, является общей для католиков разных стран и народов. Евреи должны иметь „равные“ со всеми права. Но при этом быть „хорошими“ гражданами, ничем не отличаться от всех других