Агния Барто - Борис Иванович Соловьев

кислоте, меняют окраску, получают оттенок иронии. Теперь «молодчина» звучит, будто взятое в кавычки. Но еще не до конца выявлено подлинное отношение героя к советам его непрошеной наставницы. Оно — в заключительных строчках:Поучений не боюсь, Человек я кроткий, Только я не поддаюсь Грубой обработке.

«Грубая обработка» — производственный термин, характеризующий одну из форм токарного труда. Но здесь он наполняется глубоким нравственным значением, помогая читателю зримо представить образ сегодняшнего мальчишки-«пэтэушника», в котором, несмотря на его, как он сам говорит, «кротость», уже чувствуется крепкая «рабочая косточка», не поддающаяся грубой обработке пошлой обывательской «философии».

В «Записках детского поэта» читаем: «У большинства родителей есть формула: «Я в твои годы...» Дети всегда против нее восставали. А нынешние восстают особенно. У них есть на это право: тринадцатилетние запросто общаются с вычислительной техникой, а любая первоклассница могла бы сказать маме: «Ты в мои годы не учила алгебры». Боюсь, что родителям придется искать новые формулы и формы убеждения». Поэт в такого рода конфликтах всегда на стороне детей. Никогда в ее произведениях не услышим мы самовлюбленного чванства иных взрослых, в подтексте которых таится пресловутое: «Вот мы в ваши годы...»

Барто говорит с детьми, каковы они есть в свои годы. Ирония ее эпиграммической миниатюры («Мы курим сигаретки и дым вдыхаем едкий, а все из-за родителей: чтоб было убедительней — мы взрослые! Не детки!») относится не только к великовозрастным «деткам», находящим легкий и далеко не лучший путь к «взрослости», но также и к родителям, которые своим недоверием к подросткам, ничем не обоснованной опекой провоцируют подобное самоутверждение.

В сатирической пьесе-мюзикле А. Барто «В порядке обмана» ребячий хор поет:

В тринадцать лет, в тринадцать лет Любой из нас философ. В тринадцать лет спасенья нет От тысячи вопросов.

В своем творчестве Барто не устает искать ответы на вопросы, от которых «спасенья нет» тринадцатилетним философам, помогая им разобраться прежде всего в самих себе.

Продолжением разговора «На букву «л» стали в книге «Подростки, подростки...» стихотворения «Аллергия» и «Свидание». Первое передает душевное состояние мальчика, находящегося в том критическом периоде, когда и биологически и психологически он уже созрел для любви, но еще не встретил ту, которая завладеет его чувствами и мыслью. Состояние это для него незнакомо и непонятно. Девочки его раздражают; их милая болтовня кажется ему ужасным вздором; у него от них буквально аллергия. А в то же время все его внимание против воли приковано к этим юным особам. Ему даже кажется, что мир населен исключительно девчонками, всюду встречает он «косматых красавиц, собой увлеченных», рыжих и русых, «в каких-то цепочках, брелочках и бусах». Вот почему, несмотря на твердое решение не замечать их, он встречает их «повсюду, повсюду». Название второго стихотворения говорит само за себя. Речь, разумеется, идет о первом любовном свидании, о неопытности и смущении героя, который говорит с девушкой «как в бреду», теряя дар речи от ее ошеломляющей близости, от непривычной магии женской красоты.

Как-то в «Литературной газете» шла дискуссия о свободном времяпрепровождении подростков. Публиковались письма взрослых и самих ребят, в том числе и тех, кто защищал свое право на пустое, бездумное «убивание времени», на так называемый «балдеж» (словечко это тоже не раз мелькнуло в различных сочетаниях на страницах газеты). Барто и здесь увидела тему для сатиры, блестяще решив ее в стихотворении «Балдеж или исполнение желаний».

Одной девчонке молодой Была охота стать балдой, Когда охота есть, ну что ж,— Пошла девчонка на балдеж.

Автор с неподражаемым юмором и находчивостью обыгрывает слова «балда» и «балдеж», описывая, что увидела героиня там, куда ее позвала охота.

Там свой комфорт и свой уют, Там по-балдежному поют, И все там, как положено, Прекрасно обалдежено.

Однако нейтральные определения «свой» и даже «положительное» наречие «прекрасно» в сочетании со словами «по-балдежному» и «обалдежено» явно меняют свои значения, звучат иронически, зло. Ирония закрепляется более откровенным следующим четверостишием:

Там свой комфорт и свой уют, Балбесы разные снуют, Заняты амурами На балдежном уровне.

Хотя ценители «балдежа» вряд ли включают в свой жаргон уничижительное слово «балбес», поэт с полным правом употребляет его в своем «объективном отчете», ибо между словами «балбес» и «балда» — прямая семантическая связь. Благодаря «балбесам» и старинному метафорическому выражению «заняты амурами», давно уже всерьез не употребляемому, ирония усиливается, заостряется, переходит в сарказм. Хотя ничего худого о «балдеже» впрямую не сказано, но «амуры на балдежном уровне» настолько далеки даже от заурядного салонного флирта, что автору больше и не нужно ничего пояснять.

Завершает стихотворение своеобразный эпилог.

А что с девчонкой молодой? Она теперь балда балдой, Достигла невозможного: Надежно обалдежена, Считается звездой.

Сила сатиры — в краткости, в том, что все эмоции, все эпитеты, все сильные, быть может, и не совсем цензурные выражения, которые хотелось бы высказать поэту-сатирику по адресу возмутившего его явления, упрятаны в подтекст, в междустрочья, в «эфир», окружающий словесную материю стиха. Поэт сохраняет беспристрастность, объективность, говорит (от себя или от лица героя) только самое главное.