Демон, которого ты знаешь - Айлин Хорн

Тем более что я работала в единственной психиатрической больнице со строгим режимом содержания, находящейся в том регионе, в котором Сэм совершил свое преступление, и там же располагалась тюрьма, где он отбывал наказание. К тому же я время от времени бралась за кое-какую работу для системы правосудия, как было, скажем, во время моей работы с Шэрон, о которой я уже рассказывала. Так что некоторые «наложения» и совпадения, в общем, случаются, хотя и являются, скорее, исключениями. Меня попросили встретиться с Джудит помимо прочего еще и потому, что мне доводилось работать в клиниках по лечению неврозов и посттравматического синдрома. К тому же меня всегда интересовало, какие психологические последствия может иметь совершение убийства одним из родственников другого для остальных членов семьи. Внимание адвокатов Джудит было сосредоточено в первую очередь именно на долговременных последствиях психической и психологической травмы, которую случившееся с ее сыном и мужем могло вызвать у их подзащитной. Последние исследования моих американских коллег свидетельствовали о том, что, потеряв близкого родственника, погибшего в результате убийства, люди могли ощущать атипично острое чувство горя, не утихающее в течение многих лет и по симптомам напоминающее посттравматический синдром [83]. Моя задача состояла в том, чтобы выслушать Джудит, изучить ее историю болезни, поставить диагноз и сформулировать рекомендации по лечению. Выполнение этих функций не предусматривало контакта с Сэмом, так что я с ним не пересекалась, да и вообще для этого не было никаких причин. Я не была ограничена обычными нормативами, принятыми в психиатрии и предусматривающими, что сеанс общения должен продолжаться час (или в каких-то случаях пятьдесят минут). Беседуя с Джудит, можно было не торопиться – время у меня было не ограничено. Насколько я помню, на протяжении довольно долгого разговора Джудит была со мной любезна и вела себя тактично и с достоинством. Это была стройная, худенькая женщина шестидесяти с небольшим лет с очень бледной кожей, которая по цвету почти сливалась с ее короткими светлыми волосами. Поначалу она держалась как истинная англичанка, то есть стоически, но затем расплакалась от мучившей ее душевной боли. Джудит рассказала мне, что до того, как ее муж был убит, она на протяжении многих лет работала в отделе кадров одной бухгалтерской компании. А когда супруг погиб, личный врач Джудит запретил ей работать, в результате чего ее доходы резко сократились. Это обстоятельство было включено в иск, поданный ею против больницы, которая должна была держать Сэма у себя и присматривать за ним в тот момент, когда он совершил убийство. Джудит поведала мне и о том, как они с ее мужем, Ральфом, познакомились, когда еще были совсем юными, и полюбили друг друга. Они всегда хотели иметь двоих детей. Их младшим отпрыском был Сэм – он родился, когда его сестренке, Кэролайн, было три года. Рассказывая о том, каким послушным и беспроблемным ребенком был кода-то ее сын, Джудит счастливо улыбалась.

Но когда она заговорила о том, как Сэм стал меняться в пубертатный период, ее улыбка погасла. Поначалу они с Ральфом думали, что резкость сына и устраиваемые им скандалы являются типичным поведением для юношей его возраста. Однако Сэм с каждым годом становился все более мрачным и подавленным и в то же время легковозбудимым, а затем начал проявлять агрессию по отношению к родителям. Все подростки в той или иной степени конфликтуют с родителями, разрываясь между стремлением общения с ними и одновременным желанием отделиться от них, обрести самостоятельность. Но у Сэма все это протекало острее и тяжелее из-за психического заболевания. Он начал обнаруживать симптомы, которые в итоге привели к постановке ему диагноза «шизофрения».

Родители Сэма не сразу разобрались в ситуации. Когда его временно исключили из школы за курение марихуаны, они решили, что именно в употреблении наркотика и состоит главная проблема. Но Сэм вел себя все более странно и казался все более напуганным, а затем начал слышать «голоса» и говорить с ними.

Слуховые и зрительные галлюцинации (СЗГ) – это, вероятно, один из наиболее распространенных симптомов, ассоциируемых с психическими заболеваниями. Медики до сих пор еще до конца не разобрались в этом любопытном явлении и не знают, как именно его следует толковать. СЗГ не всегда являются свидетельством стойкого психического заболевания – они могут иметь позитивный и успокаивающий характер, особенно в религиозном контексте, когда речь идет о людях, которые, к примеру, слышат голос любимого человека, которого уже нет в живых (есть интересная работа на эту тему, написанная группой специалистов, под названием «Сеть слышащих голоса»). Однажды Джудит спросила Сэма, как звучат голоса, которые он временами слышит. По ее словам, она думала, что эти голоса могли быть мужскими и женскими и иметь какой-то акцент – эту идею она почерпнула из низкобюджетных фильмов о людях, страдающих раздвоением личности (надо заметить, это весьма распространенное заблуждение).

– Они звучат точно так же, как мой голос, мама, – ответил сын, глядя на Джудит так, словно его ответ был очевидным и напрашивался сам собой.

Другие мои пациенты в беседах со мной описывали неясное бормотание или шепот – их трудно было расслышать и разобрать смысл. Возможно, это объясняет, почему люди, испытывающие СЗГ, в случаях, когда они появляются, словно бы напряженно прислушиваются. Большинство пациентов, страдающих тяжелыми психическими заболеваниями, утверждают: то, что говорят голоса, почти всегда подразумевает некий негативный, подчас и угрожающий смысл; нередко это довольно неясные, неконкретные команды или требования вроде: «Ты знаешь, что ты должен сделать». Довольно часто голоса обращаются к тому, кто их слышит, в третьем лице, например: «Сэм скоро умрет». Или: «Все ненавидят Сэма». Известны случаи, когда люди, совершившие насильственные преступления, утверждали, будто слышали «голос дьявола» (или «голос бога»), который требовал от них неких действий. Впрочем, это сравнительно редко выражается в каком-то конкретном приказе или команде – скажем, «убей себя» или «убей их». Ну и, разумеется, люди далеко не всегда следуют этим приказам или командам.

Джудит и Ральф привели Сэма к своему семейному врачу и рассказали ему о происходящем. В результате их направили в Службу психиатрической помощи для детей и подростков. Там Сэмом занялась группа специалистов, работающих с молодыми людьми с психозами. Но он весьма неохотно принимал прописанные ему препараты, жалуясь, что они вызывают у него тошноту и онемение конечностей, а также потерю либидо, что, конечно, было весьма нежелательно и очень необычно для молодого человека того возраста, в котором находился Сэм. После того как ему исполнилось восемнадцать лет, им стала заниматься Служба психиатрической помощи для взрослых. Родителей перестали информировать о подробностях его лечения, поскольку это считалось бы нарушением конфиденциальности – ведь Сэм больше не был несовершеннолетним. Однако