Круг Ландау - Горобец Борис Соломонович

Майю Яковлевну я видел несколько раз у нас дома в микрорайоне Зюзино в начале 1970-х гг., когда она приезжала для встречи с Е.М. Лифшицем и Зинаидой Ивановной. Она была тогда, несомненно, привлекательной дородной дамой сорока лет с небольшим. Подолгу беседовала с Е.М. и З.И., пила чай, обсуждала первую версию своей не слишком удачной, по мнению Е.М., книжки. Той книги, которая, повторюсь, на мой взгляд, была не такой уж плохой, как об этом сказано в письме академиков.

Обосную это свое мнение. Книга Бессараб была первой книгой о Ландау. А в советском обществе образца 1960—70-х гг. к его громкому имени, усиленному резонансом от автокатастрофы, был живой интерес. И Майе удалось написать и издать живую и привлекательную книгу о Ландау. Нужно учитывать и еще два момента. (1) В широких слоях народа бытовало большое уважение к науке, и в первую очередь к физике, сделавшей СССР могущественной ракетно-ядерной державой. (2) В советском государстве было бы немыслимо издать скандальную, насыщенную грязноэротическими подробностями книгу типа писаний Коры. Письмо академиков с порицанием книги Бессараб, приводимое в конце данного подраздела, это — взгляд с ближней дистанции, взгляд людей, знавших, «как было дело». Да, действительно, в книге мало внимания уделено самой науке, достижениям в физике и воспитанию физиков. Да, наверное, в ней «извращена <…> большая часть фактических сведений». Но последнее заметно только людям из ближнего круга. При всем при том грязи в этой книге нет, во всяком случае в 1-м ее издании. Мне неоднократно приходилось слышать хорошие отзывы о книге Бессараб от разных «простых» людей, в большинстве своем от физиков моего поколения.

Скажу даже больше. Е.М. Лифшиц особенно ценил книгу А.М. Ливановой о Ландау. А мне вот она мало нравится. И я не слышал ярких откликов о ней. Эта книга получилась, на мой взгляд, скучной. Она совершенно не передает ни искрометного, парадоксального образа Ландау-человека (например, его огромного числа бесподобных высказываний — см. ниже, в Гл.8), ни судьбы этого шекспировского героя современности, его жизненного серпантина, на котором было столько резких поворотов и страшных пропастей.

Одним словом, я выше ставлю две книги М. Бессараб. Причем это не только вопрос вкуса. Есть и более объективный элемент наблюдения. При написании своей книги мне почти совсем не пришлось обращаться к книге А.М. Ливановой. В то же время я постоянно пользовался обеими книгами М.Я. Бессараб о Ландау, очень часто их цитируя.

Вот и сейчас они передо мной. На одной из них дарственная надпись: «Зинаиде Ивановне, которую очень любил Дау. Это первая попытка, которая, надеюсь, будет улучшена. С уважением, Майя. 27.02.71». Это стиль Майи Яковлевны. В гостях у Пятигорского она, с его слов, тоже пила чай, получала нужную информацию для подготовки 4-го издания книги о Ландау, и тоже подарила ему привезенный экземпляр книги 3-го издания с теплой надписью. А в вышедшем следующем издании назвала Пятигорского негодяем и предателем, автором доноса, по которому якобы был арестован Ландау. Однако, к счастью, Пятигорский был еще жив. Однорукий беспризорник собрал последние силы и «врезал» Майе. И последовало крайне маловероятное событие, которое М.Я. — как человек разумный — заранее считала невозможным. Пятигорский, как мы уже писали, подал в суд, и КГБ раскрыл дело Ландау. Из него стало видно, что причинами ареста Ландау и обвинительного заключения явились совершенно другие источники. М.Я. по суду заставили извиняться в печати (см. Главу 2).

Между тем, в отличие от «автоматической» клеветы со стороны Коры, Майя Яковлевна грешит против истины без всяких конфабуляций. Ее причины, очевидно, хорошо обдуманы, взвешены и носят чисто материалистический характер. Раз некогда порвал с ней сотрудничество Е.М. Лифшиц (о причинах чуть ниже) — значит, можно вылить грязь на его памятник Чем скандальнее книга — тем выше тираж. Тем более, что Лифшиц, в отличие от Пятигорского, уже не подаст в суд, не напишет плохо о книге Коры в Министерство… (см. ниже).

Да и писать в министерство в России нет смысла. Нет уже административно-идеологического органа в виде Госкомитета по печати СССР. Значит, можно жать на свою литераторскую педаль, нагнетая попсовые всхлипы и восторги. Так, например, описываемая Майей Бессараб в Послесловии к книге Коры встреча последней, якобы сидевшей в засаде у гаража, с Е.М. выглядит просто глупо. Такая встреча в темноте, на задворках— плод больного воображения Коры (если она что-либо подобное и рассказывала). Майя это понимает, но ей фантазия тети нравится, и она в деталях расцвечивает эту выдумку. Описание столь зримо художественное, что читатель уже забывает о том, что Майя-то уж во всяком случае, не могла быть очевидцем в данной ситуации. Но это неважно — лишь бы было поскандальнее — отомщу, мол, Лифшицу за разрыв и за письмо академиков, а заодно еще и улучшу продаваемость книжки Коры.

В заключение расскажу о причине окончательного разрыва Е.М. Лифшица с М.Я. Бессараб. Без догадок, на документальной основе.

Хотя Е.М. всегда скептически высказывался о личности Майи и ее литераторском даре, но он считал, что, начав работать в плотном контакте с ней, он сможет повлиять на качественное улучшение книги о Ландау при новом издании. Тем более, что Майя проявляла полную готовность к сотрудничеству, часто приезжала, много слушала и записывала рассказы Е.М. и З.И. о конкретных событиях жизни Ландау, а также критику по старому ее тексту. И вот как-то Е.М. сообщил Майе, что в архиве Института физпроблем им обнаружены «письма трудящихся» к Ландау и его машинописные, надиктованные секретарю ответы. Он сообщил, что будет готовить эти письма к отдельной публикации (впоследствии он действительно осуществил это намерение — см., например, в книге [Воспоминания…, 1988]). Майя попросила Е.М. дать их ей посмотреть, так как это поможет ей в подготовке перерабатываемой книги. Е.М. согласился, но четко оговорил, что, до того как выйдет первая их публикация, подготовленная им самим, этот материал не следует публиковать без его ведома и согласия. Но вскоре М.Я. Бессараб подготовила и опубликовала первой, не уведомив Е.М., указанную переписку Ландау. Когда Е.М. это стало известно, он навсегда порвал отношения с Бессараб.

Прошло несколько десятилетий, в течение которых я не встречал М.Я. Бессараб. Кажется, это было в 2003 г., я увидел ее в телепередаче о Ландау. И не узнал. На следующий день на работе наш заведующий кафедрой поделился со мной: «Вы не знаете, что случилось с Майей Бессараб, не больна ли она? Вы обратили внимание, как она выглядит, какая обстановка у нее в квартире?» Я ответил что-то невнятное, что, мол, все мы стареем…. «Нет, я не это имею в виду, — сказал Б.Д., — Понятно, что она не может оставаться такой же красивой женщиной, как прежде. Но раньше, когда она выступала по телевидению, то была подтянутой, опрятной, Вы обратили внимание на беспорядок в ее комнате, на то, как странно она одета?» «Да мне это безразлично, — ответил я, — а Вы, что, были ее поклонником, раз придаете такое значение?» «Вы знаете, ее старая книга о Ландау была интересной, — сказал завкафедрой. — Жаль, что она опустилась до такого уровня в послесловии к книге Коры. А еще этот внешний вид… Вот я и подумал, здорова ли она?»

Письмо в Комитет по печати при Совете министров СССР (копия с черновика) и ответное письмо из Росглавиздата. Текст первого письма написан Е.М. Лифшицем (из архива Е.М. Лифшица).

Председателю Комитета по печати при СМ СССР

Тов. Б.И. Стукалину

Глубокоуважаемый Борис Иванович!

Мы хотели бы обратить Ваше внимание на недавно выпущенную Издательством «Московский рабочий» книгу М.Я. Бессараб «Страницы жизни Ландау». По нашему убеждению эта книга неудовлетворительна как по своему содержанию, так и по форме.

Вся книга написана в стиле дешевой сенсационности, недостойной памяти выдающегося ученого и создающей извращенное представление о личности этого действительно необыкновенного человека. Те, кто в течение длительного времени были хорошо знакомы с Ландау, знают, что в книге Бессараб так или иначе извращена также и большая часть фактических сведений.

Естественно, что биография ученого неотделима от его научной деятельности. Сколько-нибудь серьезная биография Ландау должна давать хотя бы представление о характере и содержании его научных достижений, своеобразии и во многом уникальности его научной индивидуальности. Беспомощность автора в этом отношении очевидна из содержания ее книги.

Наконец, Ландау был не только выдающимся ученым, но и учителем по призванию. Характер и стиль его педагогической деятельности, его взаимоотношений с молодежью — благодарная тема для вдумчивого биографа. Но и здесь книга Бессараб не поднимается выше уровня собрания анекдотов.

Нам представляется, что, вместо переиздания книги М.Бессараб, о Ландау должна быть написана другая книга, писателем, который мог бы с большим пониманием отнестись к взятой на себя задаче воссоздания научного и человеческого облика выдающегося ученого.

М.А. Стырикович, А.И. Шальников, И.М. Лифшиц, И.М. Халатников, В.Л. Гинзбург, Г.Н. Флеров, Л.Ф. Верещагин, Е.М. Лифшиц