Олег Иконников - Большая Медведица

В шесть вечера по улице Красной звезды нашли подходящий объект. Подождали, пока стемнеет. Родители братьев жили не так далеко от этого места и, боясь, что в момент нападения их кто-нибудь узнает, пахать они не стали. Первым в магазин вошел Леха. На глазах изумленных продавцов, он натянул маску, вытянул из-под ремня пистолет и положил женщин на пол. Щеколда на двери отсутствовала, Кот держал ее изнутри руками. Сэва с Вовчиком пролетели ходом в подсобку, но она оказалась пустой, людей в магазине больше не было. Сэва нашел навесной замок, вышел на улицу и навесил его на входные двери. Рыжий сгребал все ценное, шубы, сапожки, детские комбинезоны. Ветерок, отобрав у продавцов ключи от сейфа, вытащил из него почти четыреста штук деньгами. Торопились, на все дела Святой выделил всего десять минут.

Братья, сидевшие в тачке, увидели, что к служебному входу подошел легко прикинутый мужик и стал громко и напористо стучаться в клеенчатые створки дверей. Сэва с Эдькой зашли ему со спины. Леха приоткрыл дверь.

— Что надо?

— Продай бутылочку, позарез нужна.

— Закрыто, что не видишь, что ли?

— Без пузыря не уйду — вцепился мужик в ручку.

— Заходи — Ветерок шире приотворил одну половину дверей и пнув жертву ногой пониже спины, Эдик захлопнул за ней дверь. Леха рукояткой шабера добавил незадачливому покупателю по шее и положил его рядом с тетками — лежи, мужик, тихо.

— Все-все, я все понял — колотило его, словно малярийного — у меня в машине деньги есть…

— Лежи тихо, я тебе говорю.

Мужик заткнулся.

Из открытых дверей показался Костя и махнул рукой. Двое «Жигулей» подкатили к служебному входу. За минуту набили багажники и салоны награбленным. Подошли еще два пошатывающихся молоденьких паренька.

— Продайте бутылку?

— Прошу — Кот втолкнул их в магазин и закрыл двери на замок. Через четырнадцать минут машины были за городом. Ждали Ловца, оставалось до назначенного времени еще тридцать минут. Наконец приехал Гриха, но не один, с Торопыгой. Олег пересел к ним в тачку.

— Здорово, братцы, ну что новенького?

— Трясли вчера Калину с Весной, божатся, бляди, что не они. Чечены в город заехали, пробьем еще с этой стороны, может в натуре они. Так-то Гоцман авторитетный, многим мешает, он ведь старой закваски. Против рэкета, всяких крыш, отстал от времени, наверное, за это его глушат, а может и за что личное.

— С Калиной, значит откладывается?

— Да, Олега, пока повременим.

— Пошли, тогда я вам на общак коробку сигарет подгоню да ящик винца путного.

— Если купили, то не надо — докурив сигарету, швырнул ее в сугроб Гриха.

— Да нет, магазин хлопнули.

— Где?

— По Красной звезды.

— Давно?

— Час назад.

— Шустрите, молодцы — рассмеялись Ловец с Торопыгой — смотрите, узнает Культурный, осерчает.

— А вы ему не говорите.

— Да я шучу, ну ладно, удачи вам в разбойных делах ваших, побежали, если что, брякну.

Почти подошедшего к своей «жиге» Святого окликнул Гриха.

— Олега, топай обратно. Падай — он открыл заднюю дверку «Тойоты» и когда Олег залез в салон, сел рядом.

— Я сегодня с Торопыгой насчет тебя весь день масле гонял, ты как на счет того, чтобы вместо Культурного в городе на положение встать?

— А его куда?

— Это уже не наши проблемы, пусть пасется.

— Неожиданно все, Гриха, растолкуй все поподробней.

— Во-первых, Пал Палыч староват для дел крутых и видимо, поэтому боится срок поймать. Во-вторых, как только наркоту увидит, сразу все рамсы путает, а как вмажется, то сам понимаешь, ему уже не до дел общаковских. Шпана, глядя на него, тоже колется без удержу, никто Культурного не кохнит и не уважает. Руки жесткой в городе нет, на общаке больше двух миллионов в месяц не бывает, а прикинь, сколько с Читы можно филок снимать? Полетели к ворам в Хабаровск, растолкуем им все как надо, вернемся, а в этот же день место этого пенсионера займешь.

— Не все так просто, Гриха. Почему Гоцмана стрельнули, а Пал Палыч жив-здоров? Да потому, что Саньку боятся, личность сильная. А Культурный никому не мешает, живет, хлеб жует. Допустим, я соглашусь и заеду в город, сами понимаете, сопли жевать не стану. Бригада у меня дерзкая, кровушкой никого не удивишь, но даже они меня от пули не уберегут, а охотиться за мной начнут сразу.

— Кто?

— Как и ты не знаю, но предполагаю, что тот, кто и Гоцмана на тот свет отправить хочет.

— Считаешь, что положение безвыходное?

— Почему. Серьезно если мутить, то я представляю себе все это так. Ты ищешь, кто ранил Саньку и козе этой публично на стрелке башку свернешь, чтобы другим неповадно было на таких, как Гоцман, руку поднимать. После этого я сколачиваю в Чите при общаке естественно, сильную бригаду из бухгалтеров, снабженцев и всех, кто не только желает, но и умеет делать деньги.

— Где ты их насобираешь?

— Главных бухгалтеров мясокомбината, молокозавода приглашу, пивзавода, ликеро-водочного. За деньги если не согласятся, то по другому заставим поработать. Завязки чисто коммерческие по стране у них представляешь, какие? Капусты море можно сделать и самое главное быстро. Банд на твой взгляд в Чите крепких много?

— Штук шесть, пожалуй, наберется — после недолгого размышления ответил Ловец.

— Не объясняя для чего, надо собрать их на стрелку где-нибудь в большом помещении или в лесу, там представить меня, как нового положенца города. Я им растолкую, что пора объединяться, так и ментам нас перещелкать будет труднее и грызня меж уголовниками прекратится из-за жирный кусков. Чита большая, всем всего хватит.

— А если объединяться откажутся?

— Я ведь ставленник воров буду, должны прислушаться.

— Ну, допустим, а если гривами только для понта помашут, а потом пасти тебя начнут, чтобы грохнуть?

— А я на время, на дно лягу. Пацанов первомайских для охраны возьму и желающие меня укокошить, пусть отдыхают.

— Должно получиться — размышлял вслух Гриха — завалить тебя будет невозможно, а раз сказал, надо выполнять. Сплотить уголовников вокруг сильного центра, которым станет городской общак — мысль дельная, но тебе нужно будет когда-то всплывать?

— Придет время, вынырну. Механизм, который запустим, отладится и никому уже просто моя смерть не нужна станет. Купим вертолет и на рыбалку куда-нибудь махнем. — шутя закончил Святой.

К Сэве в гости приехал узбек, с которым он сидел в дисбате. Встретили его, как полагается, с общака выделили деньги не только на одежду, но и на жизнь. Гуран с женой жил тоже у Сэвы. В одни из дней шпана гуляла в «Березовой роще». Подзатянутый узбек вышел хапнуть свежего воздуха и не вернулся. Минут пять спустя тоже крепко подвыпивший Гуран решил пойти до хаты. Из-за закрытых дверей Сэвиной квартиры неслись крики о помощи. Гуран, несколько раз ударив плечом в дверь, вышиб ее и сразу же получил табуретом по голове. Узбеку удалось свалить, да, и видимо Гурану не очень-то хотелось его поймать, башка-то ведь одна и получать снова по ней табуреткой не сладко. Плачущая жена рассказала Гурану, что нерусский пытался ее изнасиловать. Одежда на девчонке действительно была изорвана и лицо избито. Гуран с женой переехали в гостиницу. На что надеялся узбек не понятно, но из поселка он не уехал. Утром Эдик привез старшего брата в «Рощу» и завел в номер Гурана. Увидев избитых до черно-желтого состояния супругов, Святой подробно выяснил, что произошло ночью.