«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев

переданы М. Ф. Шкирятову. секретарю партколлегии Центральной контрольной комиссии при ЦК ВКП(б).

26 ноября, бывший начальник ИНО, заместитель начальника Разведупра А. Х. Артузов отправил секретарю ЦК ВКП(б) Н. И. Ежову справку о виновности работников Разведупра и 7-го отдела ГУГБ, обвиняемых Богомоловым в связи с провалом выкупа резидента Разведупра из Ханькоусской тюрьмы. Артузов оправдывал поведение Гартмана, а также необходимость поездки в Ханькоу Муромцева и Косова. В справке он указывал, что Богомолов был в курсе всех мероприятий по освобождению, а поездка в Ханькоу проводилась с разрешения полпреда. «Считаю, – подчеркивал Артузов, – что товарищи чекисты, взявшиеся организовывать выкуп из тюрьмы своего товарища по разведке, резидента Разведупра, – поступили хорошо, так, как должны поступать большевики-подпольщики в отношении попавшего в беду товарища». Он вынужден был признать ошибочность пересылки денег легальным путем при помощи аппарата Центросоюза, так как «совпадение провала выкупа с прилетом в Ханькоу работников Центросоюза было поставлено в связь и раструблено в газетах». Артузов писал: «Приговор суда – организатор выкупа присужден лишь к двум годам тюрьмы, и китайцы ни в чем не смогли скомпрометировать Советские учреждения в Китае, если не считать голословной газетной шумихи, которая обычно подымается по всякому текущему поводу. На этот раз пресса не могла привести ни одного факта, уличающего наши заграничные органы в нелегальщине, и ограничилась лишь раздуванием факта случайного совпадения провала дела выкупа в Ханькоу с приездом советских служащих туда же»[284].

Кончилась история тем, что 11 декабря 1935 г. КПК объявила строгий выговор Куцину и указала Нейману и Гартману на недопустимость нарушения правил конспирации в работе за границей. Под постановлением поставили подписи члены комиссии Куйбышев, Акулов, Ярославский. Но эта мера не достигла цели. Член КПК Шкирятов разъяснил новому начальнику 7 отдела НКГБ НКВД А. А. Слуцкому, «что делать отметку наложения взыскания на т. Куцина в его личной карточке не нужно»[285].

В ноябре 1935-го в РККА были введены персональные воинские звания, и в начале 1936-го началась переаттестация сотрудников Разведупра и присвоение им новых воинских званий. Приказом № 00324/п от 17 февраля 1936 года сидевшему в китайской тюрьме военному разведчику Бронину было присвоено воинское звание «бригадный комиссар».

7 июля 1937 года началась полномасштабная война между Японией и Китайской республикой. Отношения между Китаем и СССР, который стал оказывать помощь, улучшились, появилась возможность вытащить из тюрьмы резидента. В октябре 1937-го Бронин был передан советским представителям и отправлен в СССР.

Несмотря на разгул репрессий в стране, он не только не был арестован, его даже не отправили в отставку. Бронин находился в распоряжении РУ РККА (декабрь 1937 – июнь 1939), работал в центральном аппарате военной разведки, готовил разведчиков для зарубежной работы (в том числе А. М. Гуревича – «Кента»), в составе группы агентурного отдела занимался Чехословацким легионом, отступившим из Польши на территорию СССР. В июне 1939-го начальник РУ РККА И. И. Проскуров ходатайствовал о назначении в войска группы сотрудников РУ «с выездом из гор. Москвы», среди них значился и «состоящий в распоряжении» бригадный комиссар Бронин Я. Г., но в приказ он включен не был и по-прежнему числился «в распоряжении», но уже РУ Генштаба Красной Армии.

С сентября 1940 г. по июнь 1941 г. Бронин – старший преподаватель по агентурной разведке кафедры разведки Высшей специальной школы Генштаба РККА.

В аттестации, утвержденной в январе 1941 года, отмечалось, «что Бронин Я. Г. переоценивал себя и свои способности – считал себя чуть ли не единственным человеком в СССР, знающим спецработу. Устойчивостью и твердостью политических убеждений в прошлом не отличался. Как старший преподаватель, не являлся полноценным работником. В июле 1941 года из Главного управления откомандирован».

Начальник кафедры иностранных языков Военной академии механизации и моторизации им. И. В. Сталина в Москве и Ташкенте (июнь 1941 – сентябрь 1949). Полковник Бронин был награжден орденами Ленина, «Красного Знамени» и тремя медалями.

Он был арестован 16 сентября 1949 года отделом контрразведки МГБ Военной академии бронетанковых и механизированных войск Советской армии. В вину Бронину-Лихтенштейну было вменено:

«1. Что в 1921 году, находясь на партийной работе в городе Луганске, он примыкал к „рабочей оппозиции“. Активно выступал на собраниях и в местной печати против генеральной линии партии;

2. Что в 1928 году, поступив на учебу в институт Красной Профессуры в Москве, он вступил в существовавшую в институте группу леваков, которая в своей деятельности руководствовалась установками активных троцкистов вне института Ломинадзе и Шацкина. Участвовал на трех нелегальных сборищах группы, где принимались решения, направленные против ЦК ВКП (б);

3. В 1935 году, находясь в качестве резидента разведупра Советской армии в гоминьдановском Китае, БРОНИН нарушал конспирацию в работе, что послужило провалу, возглавляемой им резидентуры. Зная о начавшемся провале, он 5 мая 1935 года, идя на явку к своему заместителю, забрал с собой весь имевшийся у него материал о деятельности резидентуры в Китае. Во время встречи с заместителем он был арестован английской полицией, а затем передан китайским властям. По документам, изъятым у БРОНИНА, были арестованы 10 человек его агентов.

В предъявленном обвинении БРОНИН виновным себя не признал.

По вопросу работы за границей он показал, что, находясь на разведработе в Китае в 1935 году, он допустил халатность и нарушение конспирации. Это выразилось в том, что он, идя на явку со своим заместителем, взял с собой ряд документов, относящихся к его разведработе, которые он должен был передать представителю советского консульства, которые и были изъяты у него полицией при аресте. Кроме того, направляя из Шанхая в Ханькоу связника, дал ему письмо, в котором излагались установки агенту по разведывательной работе.

БРОНИН на следствии утверждал, что, идя на явку к своему заместителю, он не знал о начавшемся провале резидентуры, который, по его утверждению, начался в результате предательства одного из агентов в Ханькоу».

14 октября 1950 года Особым Совещанием при МГБ СССР «За принадлежность к антисоветской группе и преступно-халатное отношение к исполнению своих служебных обязанностей» Бронин-Лихтенштейн был осужден к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на 10 лет.

Отбывая наказание, в Особом лагере МВД СССР, Бронин-Лихтенштейн подал целый ряд апелляций, отрицая свою вину. 18 февраля 1955 г. следователь Особого Отдела Комитета Госбезопасности при Совете Министров СССР по Московскому округу ПВО, капитан Кондратьев, рассмотрев материалы архивно-следственного дела № м-3640 по обвинению Бронина-Лихтенштейна усмотрел, что «преступно-халатное отношение БРОНИНА к исполнению своих служебных обязанностей имело место в 1935 году, и уголовное преследование БРОНИНА в этой части через 14 лет после совершения преступления возбуждено неправильно, вопреки ст.14 УК РСФСР».

На основании изложенного дело было пересмотрено и «Решение Особого Совещания при МГБ СССР по делу БРОНИНА» отменено; 21 марта 1955 года Бронин был реабилитирован. После освобождения работал в ИМЭМО АН СССР, где защитил диссертацию (1967) «Шарль