Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

на его рукаве была красная повязка со свастикой в белом круге.

– Тетя Оля, разреши тебе представить рейхсминистра нашего образования, пропаганды и культуры, господина Йозефа Геббельса.

Тщедушный коротышка подошел поцеловать ей руку и широко улыбнулся. Его сияющие глаза и эта улыбка вдруг разом превратили его из невзрачного мужчины в не лишенного обаяния и умеющего очаровывать женщин ловеласа, но у Ольги Леонардовны похолодели руки от страха. Рейхсминистр?! Уж что-что, а общаться с правительственными кругами нацистского государства ей вообще не пристало! Мало того, племянница еще и посадила его рядом с ней. Но и этого шока оказалось на сегодня недостаточно. Только Ольга Леонардовна успокоилась более-менее от соседства Геббельса, который занимался в правительстве, как она предполагала, все-таки искусством, а не чем-то другим, и, вероятно, поэтому любезно расспрашивал ее исключительно о театре и развитии киноиндустрии в Советском Союзе, как снова раздался звонок, и в столовую вошел еще один человек, и он-то уж точно был военный. Небесно-голубой мундир, расшитый серебром, говорил сам по себе о том, что это был очень высокий чин, но какой, Ольга Леонардовна, естественно, понятия не имела. Мужчина был слегка полноват, высок ростом, представителен и даже красив собой. Актриса поднялась, когда Ольга подвела его к стулу, на котором она сидела.

– Рейхсминистр, верховный командующий подразделения Люфтваффе господин Генрих Геринг, – представила его Ольга.

Рейхсминистр взял ее руку и поднес к своим губам. Вот здесь Ольге Леонардовне стало почти плохо, а рука, которую только что поцеловал этот человек, загорелась. Командующий Люфтваффе?! Так, значит, это именно он направляет свои бомбардировщики громить испанские города, и Гернику в том числе?!

– Кроме того, господин Геринг является в нашей стране еще и министром внутренних дел, – в довершение всего добавила племянница.

Как? Именно он еще и уничтожает евреев и коммунистов Германии? Господи! Да если бы она знала, что Ольга принимает в своем доме таких людей, она никогда бы не приехала сюда!

– Зашел засвидетельствовать вам свое почтение, – тем не менее уже улыбался ей Геринг, приложив свою правую руку к груди, и Ольга Леонардовна увидела на его среднем пальце массивный перстень с крупным бриллиантом, сверкающим разноцветным спектром от падающих на него электрических лучей.

– Благодарю, – еле выдавила она из себя.

– Я ведь смотрел спектакли Художественного театра во время ваших гастролей в 22-м году, – продолжал смотреть на нее восторженными глазами Геринг. – Вы тогда потрясли меня своей игрой. И вы, и другие актеры вашего театра…

– Благодарю, – снова повторила Ольга Леонардовна.

– Но и ваша племянница, фрау Ольга Чехова, оказалась достойной вашего имени. Она украшение нашей сцены и нашего экрана. Германия гордится ею.

– Благодарю, – вновь как попугай повторила Ольга Леонардовна, неожиданно побелела и слегка пошатнулась.

– Тетушка, – испуганно подхватила ее под руку Оля. – Тебе плохо?!

– Да, что-то голова закружилась. Вы уж извините меня, – обратилась она к Герингу и ко всем присутствующим. – Я ведь только с поезда, а мне все-таки почти семьдесят. Видно, утомилась. Давление скачет. Не сочтите за дерзость, но я вынуждена вас покинуть.

– Может, вызвать врача? – вскочил со своего места Геббельс.

– Нет-нет, не надо. Я себя знаю. Сейчас приму таблетку, полежу немного, и всё пройдет. Прощайте, господа. Рада была познакомиться, – произнесла Ольга Леонардовна и, опираясь на руку Ольги, отправилась в спальню.

– Ты с ума сошла! – накинулась она на племянницу, как только они зашли в комнату. – Черт с ним, с министром культуры, но как ты могла пригласить на ужин этого Геринга? Ты представляешь, что со мной может быть, если об этом узнают в посольстве? Ты всем доверяешь за этим столом?

– Собственно, я его не приглашала, – растерялась Ольга. – Он сам как-то узнал… Ты что, не обратила внимания на то, что за столом и прибора-то на него не было. Ведь все стулья были заняты!

– Но раз этот нацист знает, где ты живешь, и может являться к тебе без приглашения, значит, он у тебя часто бывает?

– Я государственная актриса Германии, тетушка. У меня многие бывают.

– И Гитлер? – ужаснулась Ольга Леонардовна.

– А как твое давление? – внезапно спросила Ольга, проигнорировав вопрос о Гитлере. – Что-то я не вижу, чтобы ты себя плохо чувствовала.

– Нормальное у меня давление.

В это время дверь приоткрылась, и вошли Лулу с Адой.

– Иди к гостям, – обратилась Лулу к дочери. – Мы с Адой побудем с Оленькой.

– А тетя себя уже отлично чувствует, – ответила Ольга, направляясь к дверям, но потом резко остановилась и произнесла: – Здесь за столом сидят очень достойные и уважаемые люди. Мало того, многие из них даже умеют противостоять существующей сейчас у нас в искусстве цензуре. Не думай о них плохо, тетя. Никто из них не побежит никуда ничего доносить.

Ольга вышла.

– Я так и поняла, почему ты сейчас ушла из-за стола, тетя, – прервала Ада повисшую в комнате после тирады Ольги паузу. – Мне эти люди из правительства тоже не очень-то нравятся, но… Ольга вынуждена с ними общаться. Она не может потерять работу. Ты на нее не сердись.

– Я не сержусь, но у человека всегда есть выбор. В конце концов, она может уехать к мужу в Брюссель и работать там! – категорично высказала свое мнение Ольга Леонардовна.

– А мы? Она же не может забрать и нас, – тут же вступилась за дочь Лулу. – Нет, Оленька никогда нас не оставит.

Ольга Леонардовна задумалась, вероятно, о чем-то о своем, и долго смотрела в одну точку.

– Я бы сейчас что-нибудь выпила и закусила, – неожиданно сказала она.

– Я бы тоже, – тут же поддержала ее Лулу.

– И я тоже с вами выпью, – встрепенулась Ада, направляясь к дверям. – Что будем потреблять?

– Мне водки, – сказала тетя Оля.

– А мне белого вина, – пожелала мать и, как только за Адой захлопнулась дверь, спросила: – Скажи, а ты-то как там в Москве? Я же понимаю, что ты не можешь нам писать обо всем, что там происходит… Но у тебя всё нормально?

– Нормально. В театре играю теперь немного, но все же работаю… Вот квартиру получила. Наш Художественный обласкан правительством, зарплаты, по сравнению с другими коллективами, высокие, каждую неделю продовольственные пайки выдают, вполне достаточные, чтобы нормально питаться и даже накрыть стол гостям, летом дают два месяца оплачиваемого отпуска… В общем, живу. Неплохо живу.

– А на личном фронте? Есть кто?

– Конечно, есть, – усмехнулась Ольга. – Как выяснилось, не умею я быть одна. Скучно. Но и долго с одним и тем же человеком тоже быть не могу.

– И часто ты их меняешь? – настороженно спросила Лулу, не совсем понимая, хорошо это или