Юрий Бондарев - Вячеслав Вячеславович Огрызко

и желаю тебе и всему твоему семейству заслуженного счастья, железного здоровья и всяческого процветания! Поднимаю за твоё здоровье неизменные в этот день памяти фронтовые сто грамм! Ещё раз обнимаю тебя. Юрий Бондарев» (РГАЛИ. Ф. 3418. Оп. 1. Д. 266. Л. 11).

Значит, в 1975 году большинство умеренных либералов не собирались отмежёвываться от Бондарева. Разрыв между ними случился несколько позже, и у него были свои причины.

«Крик растерянности и отчаяния»

В начале 1970-х годов многие задавались вопросом: куда Бондарев после «Горячего снега» повернёт – продолжит вспоминать войну или обратится к новым для него темам? А писатель попробовал соединить то и другое.

Сам он уже в 1978 году утверждал, что первый толчок к новому роману ему дала одна из поездок на Запад. «В 1966 году, – рассказывал писатель 25 января 1978 года на встрече в Концертной студии Останкино, – целый день мне пришлось провести на одном западном аэродроме. Было очень туманно, сыро, самолёты садились не вовремя, залы ожидания переполнены. Я был один и от нечего делать сидел в баре, пил кофе, курил, наблюдал за пассажирами. Я не могу ответить, как возникает тень замысла, этот первый миг волнения, но мне кажется, что роман уже пишется задолго до того, как выведена первая строка на бумаге. И в тот момент, когда я увидел женщину, входящую с саквояжем в зал ожидания, почему-то мелькнула мысль, что сейчас должна произойти встреча некоего человека вот с этой женщиной после длительной разлуки, равной целой жизни. Я подумал об этом и стал наблюдать за женщиной, а она села на диван, закурила, развернула журнал, начала медленно его листать, просматривать. Вот это был первый толчок» (Бондарев Ю. Диалоги о формулах красоты. М., 1990. С. 14).

А вновь перед глазами Бондарева ожила эта сцена уже после того, как он сдал в печать «Горячий снег». И одно стало накручиваться на другое. Давая осенью 1970 года интервью корреспонденту газеты «Вечерняя Москва» И. Дучицкой, Бондарев признался:

«Герой моей новой книги – условно она будет называться „Шестидесятые годы“ – живёт в мирное время, рядом с нами. Это не будет роман в привычном смысле слова: в „Шестидесятых годах“ нет сюжета с завязкой, кульминацией, развязкой. Книга задумана как исповедь человека наших дней, и его глазами будет показан окружающий мир. Отношение моего героя к жизни, любви и смерти, познание им смысла жизни, прикосновение к добру и злу – вот центр романа, который замыслен как философский, что ли. Он не ограничен местом действия, события развёртываются и в Москве, и далеко от Москвы – в нашей стране и за её рубежами. Я ясно вижу своего героя, иногда же до физического ощущения представляется, что я встречаю его на замоскворецких улицах, мне известны его привычки, характер, его манера говорить… Пока не совсем ясно одно – когда всё своё время я отдам роману. В романе будет присутствовать и война. И в этом смысле будущая книга для меня очень личная» (Вечерняя Москва. 1970. 30 сентября).

Поначалу Бондарев надеялся управиться с новым романом за год-полтора. Но материал оказался для него сложным. Быстро погрузиться в него и со всем разобраться он не смог.

Новый рывок он сделал весной 1973 года. «Я, – признался он 16 апреля Вере Смирновой, у которой когда-то учился в Литинституте, – чрезвычайно редко бываю в Москве, сижу на даче (Красная Пахра), работаю над романом, освободили от секретарских обязанностей ‹в Союзе писателей России› до 1-го августа, срок не такой уж большой, поэтому испытываю состояние некоторой внутренней тревоги – успею ли закончить свой „Берег“, над которым сижу, как говорится, уже три года» (РГАЛИ. Ф. 2847. Оп. 1. Д. 49. Л. 3).

Видимо, к этому времени Бондарев окончательно определился с сюжетом и персонажами. Главным героем он сделал бывшего фронтовика Вадима Никитина, который впоследствии стал писателем. Но это не означало, что писатель решил пересказать собственную судьбу. Он покинул фронт в ноябре 1944 года и уехал в Чкалов учиться на офицера-артиллериста. А выдуманный им Никитин, будучи командиром взвода, дошёл до Берлина и в мае сорок пятого недолгое время квартировал в пригороде немецкой столицы в одном из домиков местных бюргеров, где спас от изнасилования жившую в том доме восемнадцатилетнюю немку, а она в благодарность отплатила ему своей любовью. К этой военно-лирической линии Бондарев добавил вторую – современную. Из мая 1945 года он потом перенёсся сразу в 1971-й. Никитин отправился по приглашению своих западных издателей в Гамбург и там неожиданно столкнулся с когда-то им спасённой от насилия немкой Эммой. Встречи на немецкой земле подтолкнули его к сопоставлениям Востока с Западом по схеме «Два мира – две судьбы».

Кстати, на этой стадии Бондарев поменял название своего романа. Он отказался от «Шестидесятых годов» и выбрал другой вариант: «Возвращение в прошлое».

Дальше встал вопрос: кто из издателей мог бы заинтересоваться новой вещью Бондарева? Напомню: в начале 1960-х годов романист имел дело в «Новым миром», потом пытался наладить отношения с журналом «Москва», а когда из этого ничего не вышло, переметнулся в «Октябрь». Но к 1974 году расклад сил в «толстых» журналах поменялся. В «Новом мире» вновь всё стало зыбко. Партаппарат готовился убирать оттуда Валерия Косолапова, который в 1970-м был спущен в журнал сверху вместо Твардовского, а с новым кандидатом ещё не определился. Идти на поклон к Михаилу Алексееву в «Москву» Бондарев тоже не хотел. Вот если бы Алексеев сам кинулся ему в ножки и попросил роман, тогда другое дело. Но Алексеев считал себя большим начальником, чем Бондарев, и кого-либо уговаривать не собирался. «Октябрь»? Но после самоубийства Кочетова Бондарева туда перестало тянуть. И он сделал ставку на реформированный «Наш современник», где уже несколько лет хозяйничал Сергей Викулов.

Непросто Бондареву было определиться и с издательством. Раньше почти все его книги выходили в «Советском писателе», но он понимал, что там начальство никогда особо ему не радовалось. Он оставался для директора Николая Лесючевского, главного редактора Валентины Карповой и завредакцией русской прозы Вилковой чужаком. А ему хотелось найти родственные души. И такие вроде обнаружились в «Молодой гвардии», и прежде всего в редакции современной прозы, которой руководила Зоя Яхонтова.

12 июля 1974 года «молодогвардейцы» заключили с Бондаревым договор. Во втором пункте было сказано, что содержание книги писателя «Возвращение в прошлое» должно удовлетворять следующим условиям: «Роману о войне и о нашем времени, о нашем современнике» (РГАСПИ. Ф. м.-42. Оп. 5, ч. Х. Д.