Иван Бунин - Устами Буниных. Том 2. 1920-1953

6 октября.

Сегодня, наконец, были у Мельгуновых2. […] Атмосфера приятная. Никакой «нетерпимости» мельгуновской мы не испытывали, хотя не на все смотрим одинаково. […] Рассказывал Сергей Петрович, что во время войны 1914–1917 гг. он целый месяц жил на фронте с Ал. Толстым, Осоргиным, Вырубовым. И Толстой показался ему совсем глупым. «Я даже думал, как такой глупый человек может быть писателем».

25./XI.

[…] Чтение Зайцева было очень приятным, он дал яркий образ Лескова и читал хорошо. Зал был полон. Публика хорошо слушала. Сбор, вероятно, будет больше предыдущего. […]

Скончался Михаил Осипович [Цетлин. — М. Г.], рак крови. Редкий был человек, деликатный, умный, тонкий и образованный. […]

1946

3 мая.

Год, как мы приехали в Париж. Кажется, такого бесплодного года я еще никогда не переживала. — Ляля меня возненавидела. С Олечкой тоже никакой радости.

20 мая.

Вчера, после обедни, панихида по Императору. Из молящихся ушла одна дама. Остро пережила за панихидой трагедию Государя и его семьи. […]

27 мая.

[…] Предлагают Яну полет в Москву, туда и обратно, на две недели, с обратной визой.

18. 6. 3 ч. ночи.

Спать не могу от блох и всяких мыслей. Весь день люди: Дидрихс1 — приезжал на полковой праздник. Такой же милый и немного блаженный человек из ушедшего мира. […]

Зайцев зашел, чтобы напомнить Яну о вечере 7 июля — 25 лет Обществу помощи писателям и журналистам. […] Тэффи. […] Заходил Леня. […]

24 июня.

[…] 21 июня специальный выпуск Ц. К. Союза советских Патриотов. […] Напечатан Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14. 6. 46 г. о восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российской Империи, а также лиц, утративших советской гражданство, проживающих на территории Франции. […]

Везде волновались. Во многих семьях произошел раздел. Одни хотели ехать, другие — оставаться. Волнует вопрос о воинской повинности.

30 июня.

[…] Пришел Леня с заседания. Хорошо рассказал, представил, как говорил Богомолов2. Его скороговорку, повторение фраз. Сидели они с Кодрянской3 во втором ряду. Перед ним Емельянов с женой. Тэффи была с Пантелеймоновым. […] Приходилось 20 раз вставать. От всего собрания послано приветствие Советам.

Очень тяжело. Безотрадно. Бессмысленно. Здесь тоже согнут, кого можно, в бараний рог!

28 июля.

[…] Зернов сказал, что Яну нужно, хоть на месяц, выехать за Париж. Нужен сосновый лес и известная высота. Это может стоить минимум 40000 фр. А взять неоткуда. […]

11 августа.

Вечером приезжал Симонов4, приглашать на завтра на его вечер. […] Понравился своей искренностью, почти детскостью. […] На юге он написал 30 стр. новой повести. Тема: профессор, побывавший заграницей, возвращается на родину, на Урал, не застает жены дома […] ждет и думает, вспоминает. И видит, как здесь все плохо, хуже, чем там. — Симонов думает, что цензура пропустит. Он уже в Верховном Совете, выбран от Смоленщины.

Симоновское благополучие меня пугает. Самое большое, станет хорошим беллетристом. Он неверующий. […] Когда он рассказывал, что он имеет, какие возможности в смысле секретарей, стенографисток, то я думала о наших писателях и старших, и младших. У Зайцева нет машинки, у Зурова — минимума для нормальной жизни, у Яна — возможности поехать, полечить бронхит. И все же для творчества это, может быть, нужно.

Симонов ничем не интересуется. Весь полон собой. Человек он хороший, поэтому это не возмущает, а лишь огорчает.

Я очень довольна, что провела с ним час. Это самые сильные защитники режима. Они им довольны, как таковым, нужно не изменить его, а улучшить. Ему нет времени думать о тех, кого гонят. Ему слишком хорошо. […]

15 августа.

Третьего дня был у нас московский ужин: водка, селедка, кильки, икра, семга, масло, белый и черный хлеб — все прислано на авионе по просьбе Симонова. Были у нас и Тэффи с Банин5, которая внесла большое оживление. Леня не остался. […]

Она [жена Симонова. — М. Г.] говорила, что здесь все хуже, чем в России. Отрицала, что были аресты перед войной. […] Рассказывала о Вале Катаеве6. Он иногда запивает на 3 дня. То не пьет, не пьет, а затем, кончив повесть, статью, иногда главу, загуливает.

Я думаю, что он несколько иначе все воспринимает, чем они, вот и тянет забыться. Все-таки он почти четверть века дышал нашей культурой. Он женат второй раз. У них двое детей. […]

23 сентября.

[…] за этот отрезок времени у меня были ученики — подготовка к «башо» по русскому языку.

[На отдельном листке бумаги запись Бунина:]

14/1 октября 46 г. Покров. Рождение Веры.

Все думаю, какой чудовищный день послезавтра в Нюрнберге. Чудовищно преступны, достойны виселицы — и все таки душа не принимает того, что послезавтра будет сделано людьми. И совершенно невозможно представить себе, как могут все те, которые послезавтра будут удавлены как собаки, ждать этого часа, пить, есть, ходить в нужник, спать эти две их последние ночи на земле…

[Вера Николаевна записывает:]

2 декабря.

[…] Капитан [Н. Рощин. — М. Г.] дал интервью, где сказал, что Ян едет в СССР, как и Волконские и другие представители аристократии. Почему он все врет? Трудно понять! […]

Я очень рада, что Рощина больше здесь нет. Рада, что он не виделся с Яном перед отъездом, а то наплел бы ни весть что. Теперь ведь девиз ко всем его статьям: «ври Емелька, твоя неделька».

Леня третью ночь сряду дежурит. Он нанялся сторожем в гараж, где служит Володя Варшавский7. Для защиты у них 2 дубинки и собака, которая не лает. […]

Алданов едет в Германию. […] Его тянет в Америку. Конюсы в Америке. М. С. [Цетлина. — М. Г.] улетела… Она часто бывала у нас, много подарила мне платьев и других вещей. Беспокоилась о Яне. Хотела собрать ему на поездку на юг. — Она очень заряжена. В ней сидит политик.

Новые знакомые — Гуль8. Очень приятные люди… Бываю на лекциях П. К. Иванова. […]

Вышли «Темные аллеи».

30. XII.

[…] Вчера был завтрак в честь Яна по поводу «Темных аллей». Было хорошо, просто, вкусно и даже весело. Под конец танцевали. […] Стол был накрыт покроем. Под окнами Ян не сел. Рядом по правую его руку — Зайцев, по левую — Тэффи, около нее Маковский, около Бориса — Берберова, рядом с ней Михайлов, дальше Вера [Зайцева. — М. Г.]. Я села напротив на пустой стол. Бержанский […] сел около меня, по другую руку — Миша Струве. […] Вдруг, вижу, идет с дочерью Бенуа9.