Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Я позвонила Карлосу — его телефон молчал.

Я звонила Муни снова, снова и снова. Трубку никто не снимал.

Тайша нашла свое окно и оставила другое для меня.

глава 42

ОН УШЕЛ

Я видела дивные превращения: как лепестки сорванного цветка в твоей руке становятся блестящими ножами. И это было столь желанным, столь прекрасным, что твои пальцы не захотели разжаться, а ты не могла поверить, что все вокруг обладает способностью чувствовать боль.

Надин Гордимер «Лживые дни»

Телефоны молчали, а в это время в Лос-Анджелесе проходил однодневный семинар. Муни была лаконичной, говорила ровным тоном, ее голос сорвался лишь однажды, когда она говорила про «стоящую рядом Большую Флоринду, которая постоянно заботится о нас». Многие из слушателей почувствовали: что-то было не так. Прощание Астрид со старыми учениками тоже выглядело подозрительно: ее «медвежьи объятия» были слишком энергичны.

В неподдельном волнении Муни велела мне «позаботиться о Саймоне». Он сказал ей, что «уничтожил костюмы нагваля» и чувствует себя опустошенно — чтобы не сказать больше. Мы все еще продолжали волноваться из-за него, — он мог покончить с собой. Саймон был успешным бизнесменом, но иногда казалось, что за пределами мира Карлоса в этой жизни у него не было никаких привязанностей. У меня были мои книги, у Гвидо — книги и фильмы, у других был «Клеаргрин». Единственная любовь Саймона, Флоринда, бросила его.

В Лас-Вегасе Флоринда вышла за него (и за Карлоса) замуж, но Саймон не имел никаких супружеских прав, — ему приходилось делить свою любовь с другими и так же страдать от потери, как и мне. Возможно, хуже всего было знать, что Флоринда где-то там.

После семинара мне позвонила Муни, ее голос был глухим и бесцветным:

— Он ушел. Ушел с Клод. Они ушли парами; Фло и Тайша, потом Астрид и Соня. Я зайду позже, у меня есть кое-какие вещи для тебя. Мне еще нужно сообщить Дафне и Алисе и еще некоторым… Я устала… Возможно, я сделаю это завтра. Никому не говори.

— Хорошо. Спасибо.

Я стояла как громом пораженная. Буря потрясений, печаль, вопросы и… облегчение. Его страдания закончились. Боль, мания, боязнь уйти не как нагваль… Наконец все было закончено. Лица осиротевших мелькали передо мной: Патси с фальшивой приклеенной улыбкой; Саймон — он, конечно, сразу все узнал и нарушил нашу клятву, ничего не сообщив мне; Гвидо, безумный и возбужденный, напомнивший мне, какой «горячей» я была; Рамон не скрывающий своего горя от меня, ведь он был единственным, за исключением Астрид, кто общался со мной без маски и фальшивой улыбки. Приклеенная усмешка Декстера была ужасна.

Я подошла к Рамону со словами:

— Рада тебя видеть, ты — настоящий.

— Что ж, при этих обстоятельствах… — он покачал головой. Я кивнула и сжала его руку.

Последние слова Тайши пронеслись в голове: «окно ждет тебя там».

И Карлос… Мне казалось, что он только что произнес свои последние слова… Это было три или две недели назад. Он велел Флоринде позвать меня. Выйдя из дверей своего дома, она сунула мне в руки великолепное ожерелье из янтаря, — символ присоединения. Это было мое второе ожерелье из янтаря от Карлоса, более древнее, а значит и магическое. Я позвонила, чтобы поблагодарить нагваля.

— Это ожерелье такое мощное, mi amor, я все расскажу тебе о нем, когда мне станет лучше! Помни, preciosa, ты — боец, настоящий воин! И сегодня такой прекрасный день… Ты — macha, mi amor, настоящая macha. Ты настоящая, моя любовь!

Зазвонил телефон. Это был Гвидо. Я узнала выучку: это Муни проинструктировала его позвонить мне.

— Время «Блэк Найк» еще не прошло? — Его черный юмор напомнил мне о недавнем массовом самоубийстве в одной секте, — они умерли в спортивных туфлях этой фирмы, — и рассмешил меня.

У нас была обычная бестолковая беседа. Конечно, мы были в шоке. Но «вечеринка» только начиналась.

Ридли позвонил и сказал со слезами:

— Можно я приеду?

— Конечно. Когда хочешь.

— Я пока не могу. Можешь поговорить со мной минутку?

Плач Ридли вывел меня из шокового состояния. Он все твердил эту замысловатую сказку:

— Я только что пришел оттуда. Фифи провела меня по комнатам. Тайша надела все свои драгоценности, чтобы зарядиться энергией, а потом «выгореть», — она ушла с Флориндой. Сначала нагваль сгорел с Клод. А затем… — его голос срывался от потрясения, — затем Астрид сгорела с Соней. Она показала мне все комнаты, где они сгорели.

А я в это время думала: «Что они сделали с таким милым мальчиком? Когда он все поймет, что будет тогда чувствовать? Возможно, он будет благодарен за сказку, или… Можно предположить все что угодно».

Мне показалось, что я снова услышала голос Карлоса, говорившего по телефону девять лет назад о том, как летучая мышь летала вокруг стропил: «Только ты поймешь метафору».

Но Ридли, оказывается, до сих пор верил этому. Я была раздавлена и слишком хорошо знала их жизнь, чтобы так думать. Я хотела верить. Если бы они сгорели, и все это было бы правдой — тогда, возможно, их жестокость имела какой-то смысл, и мы все-таки будем бродить по «невероятной стране, откуда не возвращаются».

Я вспомнила, как в самом начале выясняла у Муни:

— Десять лет во втором внимании были для тебя свободой? Похоже, тебе не очень нравится магия!

— Это был ад…

— Ад! Я не…

— Ад — это когда ты не с друзьями.

Адом для нее было изгнание, школа акупунктуры, брак и развод. Должно быть, это ужасно: из женщины-нагваля, жены Карлоса, опять стать человеком. Человеческая форма — это последний круг ада.

К концу своего рассказа Ридли чувствовал себя выжатым лимоном. Ему нужно было поспать, мы договорились встретиться потом.

Следующий звонок был от Гвидо, — он совершенно изменился. Опережая меня на шаг, он начинал что-то чувствовать.

И был в ярости.

— С МЕНЯ ХВАТИТ ЭТОЙ ЧЕПУХИ, — рычал он. — Хватит тайн, хватит лжи! Я сыт по горло секретами и фальшью! ВСЕ КОНЧЕНО!

Я с огромным облегчением выслушала эти слова. Гвидо произвел на меня невероятное впечатление.

Он демонстрировал мужество и понимание сути. Мне недоставало его энергии. Я не могла закричать, но я могла сказать «да».

Мягким голосом, в котором звучала грусть, он добавил:

— У меня такое чувство, словно цирк только что закрылся и уехал из города. А ты… Я не понимаю, как ты выдерживала все это. Тебе больше не надо будет стоять в углу с бумажным колпаком нерадивого ученика. Как ты только это выдержала?