Кровь событий. Письма к жене. 1932–1954 - Александр Ильич Клибанов

Достоевского. Если успею, выскажу тебе (в другой раз) все, что думаю, на бумаге, если нет – сделаю это устно. Речь идет о самой важной проблеме жизни и вместе с тем о понимании добра как ритма красоты – это честность, но для искусства это имеет чрезвычайное значение.

Родная моя, любимая Коинька!

Еще раз прошу тебя позаботиться о себе и обязательно воспользоваться отпуском. Это меня беспокоит больше всего. Спасибо за портрет <нрзб> Он всколыхнул много печально-радостных чувств.

Целую тебя.

Твой Саня.

№ 471. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову

1/VIII 54 г.

Родной, я получила твою открыточку со словами Драйзера. Разве может быть лучший подарок! Как я тебе благодарна за каждое слово. Какая это была для меня радость! Сколько нужно еще ждать, пока мы будем вместе, и как я жду.

Клава обещала, что Вовочка на этих днях справится об отпуске для своего сотрудника. Мой отпуск в августе – разрушился. Нужно работать весь август и, по-видимому, сентябрь – сезонное дело. Пришлось путевку под Ригу отдать и сейчас я ничего не имею, даже планов в этом отношении. Отдыхать буду, очевидно, в октябре. Погода у нас не очень жаркая и после московской жары я существую относительно легче. Правда, нога не совсем еще восстановилась, но я работаю. Нат. Вас. отдыхает уже два месяца и ее нет в городе. Стихи ее, наверное, очень обрадуют. Они очень теплые. Я все не могу собраться послать ответные. Она пишет, что «хранит в памяти твой образ и светлые впечатления от кратких встреч». Отрывки из писем ее волнуют и радуют, потому что она чувствует издали «высокую волну Вашего душевного строя». Стихотворения, которые посылает, – очень точно передают то, что хотелось передать.

На рассвете сон двоится,

Холодок какой-то снится,

И сквозь сон, из тишины

Нарастает гул струны.

Странный сон, сквозной и хрупкий,

Сон готовый на уступки…

Жизнь висит на волоске,

Бьется жилкой на виске.

Я хочу сквозь сон пробиться,

Закричать, перекреститься,

Страх осмыслить на яву,

Убедиться – что живу.

Я, проснувшись, долго, странно,

На квадрат окна туманный

И на бледную зарю,

Как воскресшая, смотрю.

После Мопассана (о нем я тебе писала неделю тому назад) я читала письма к Пушкину и Пушкина к друзьям и родным. А в общем читать удается мало, а играть совсем почти нет. Сегодня я одной рукой наигрывала 12‐й этюд Скрябина. Какое это всегда потрясающее впечатление и переживание. Я очень плохо как-то разобрала ноты – Да святится имя твое, на слова Лермонтова и т. д. Хочу попросить М.301 мне сыграть, но раньше осени его не увижу. Впечатления от рассуждений по поводу Китежа – тяжелые.

Я очень и очень прошу тебя, родной, – не принимай кодеин большими дозами – это вредно и меня это волнует и пугает.

Если бы все скорее двигалось. Обнимаю тебя крепко и как всегда благословляю. Целую. Н.

На днях отправила тебе продуктовую посылку: 12 консервных банок – с мясом, 4 – сгущенное молоко, табак… Скоро пошлю еще мясо. Вещи высланы.

Скончался Ал. Гавр. Гурвич302.

№ 472. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной

5.VIII.54 г.

Родная Коинька!

Прошло, примерно, две недели с тех пор, как тебе писал. За это время от тебя вестей не имел. Ты, конечно, давно уже вернулась из командировки. Думаешь ли об отпуске? Наше лето совсем уже на исходе, да и у вас остается менее месяца. Я обеспокоен тем, что твой отдых может не удаться. Путевки, как я понимаю, нет, а главное нет настойчивого желания организовать свой отдых. А он так нужен! Подтверди мне, что ты все же воспользуешься отдыхом.

Я имею письмо от Сонечки. Она все еще в Донбассе, но пишет, что все ее обстоятельства изменились и продолжают меняться к лучшему. Сейчас она заведует медпунктом на одной из больших шахт, но говорит, что это не удовлетворяет ее. Она надеется в скором времени поехать на курсы усовершенствования врачей. По слухам, ее должны направить в Москву или Ленинград. Просит совета. Конечно, мне трудно было советовать на расстоянии. Москва – центр научной врачебной мысли. Там больше возможностей. Но из чувства любви к Ленинграду и ленинградцам – родное гнездо! – я написал ей, чтобы ехала в Ленинград, если и когда представится случай. Думаю, что и ты бы со мной согласилась.

Я здоров, самочувствие неизменно бодрое, терпение не изменяет, хотя дни, кажется, подлиннели. Получил посылки (три) и одну авиапосылочку из Москвы. Ни в чем не нуждаюсь. Читаю сейчас пятый том сочинений Короленко (изд. «Огонек») – воспоминания. Замечательны литературные портреты Глеба Успенского, Чернышевского, Гаршина, Чехова. Очень глубоки, умны и теплы статьи о Толстом и Гоголе. Много набегает мыслей, сопоставлений за чтением, но именно в эти дни мне как-то трудно об этом писать. Не достает покоя. Чтобы собраться с мыслями, необходимо иметь какую-то определенность, лучше хорошую, но можно и плохую.

Вот и все пока.

Целую, родная, любимая деточка.

Мучительно жду часа встречи!

Саня.

№ 473. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову

15/VIII 54 г.

Родной мой, теперь время особенно тянется, но слишком много работы, чтобы все было быстро сделано. Конечно, самое основное, это трактат Вовы303 почти в 1/3 печатного листа, который был передан – и который очень существенен, т. к. он не только специалист, но и просто узнаваемый всеми человек.

С отпуском пока все срывается – я тебе уже писала. Нужно срочно сделать ряд вещей и отдыхать раньше конца сентября я не могу. Работаю из последних сил. Главное, нет никакой путевки и потому не знаю, куда ехать. Путешествовать же в октябре трудно – из‐за погоды, да и нога все еще неустойчива и много ходить еще не могу. Кроме всего мелькает иногда надежда на скорую встречу – и боюсь потратить отпуск. Помнишь дни в Луге. Но лучше не мечтать, а ждать с открытыми глазами.

Пока я сделала еще посылки. Вещевая послана – вещи покупала Манечка – я тогда лежала из‐за ноги – я их не видела, но надеюсь, что все самое нужное послано. На днях отправила тебе консервы мясные – 12 банок + 4