Виктория Федорова - Дочь адмирала

Виктория кивнула. Казалось, она утратила дар речи.

Машина подкатила к вилле № 39 по Силвер-Мосс-драйв. Навстречу им выбежала тоненькая брюнетка. Генри помог Виктории выйти из машины.

— Это Дайана Олбрайт — Ди-Ди, она будет вашей компаньонкой и секретарем. Ди-Ди, почему бы тебе не проводить Викторию в дом и не помочь ей привести себя в порядок? А я тем временем посмотрю, готов ли к встрече ее отец.

Генри постучал по своим часам, показывая их Ди-Ди:

— Я приду за Викторией ровно через десять минут, понятно?

Генри пересек лужайку у дома № 40. В дверях он столкнулся с одним из репортеров, другой сидел в нише, оборудованной телефоном прямой связи с редакцией «Инквайрер». В дальнем конце комнаты на диване сидела, теребя носовой платок, Хейзл Тэйт. Посредине гостиной стоял Джексон Тэйт, широко расставив ноги, словно на капитанском мостике в шторм. На нем была яркая спортивная рубашка — из тех, которым он явно отдавал предпочтение.

— Ну, Генри? — крикнул он, и голос его прозвенел как натянутая струна. — Где же она?

Подойдя к адмиралу, Генри пожал ему руку.

— Наводит последний марафет, чтобы понравиться вам.

Джек покачал головой.

— Чертовски трудный день, Генри. Чертовски трудный.

— Нервничаете, адмирал?

— А вы как думаете? — фыркнул Джек Он хлопнул себя по животу. — Понимаете, я ведь уже совсем не тот человек, о котором ей рассказывала мать. Надеюсь только, что она не ждет слишком многого.

Генри похлопал его по плечу.

— Она ожидает увидеть отца, которого уже любит, только и всего.

— Надеюсь, — сказал Джек.

Лучи восходящего солнца золотили окна.

— Пойду приведу ее, — сказал Генри.

ВИКТОРИЯ

Генри спросил, готова ли я.

— Он ждет вас.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова. В горле стоял комок.

— Не хотите снять пальто?

Я покачала головой. По какой-то непонятной причине оно было мне сейчас совершенно необходимо, это пальто из Москвы. Оно стало моим защитным покрывалом, словно рядом была мамуля, охраняя меня.

Генри взял меня за руку, и мы двинулись по дорожке к стоявшему рядом дому. Я глядела на позолоченный лучами восходящего солнца океан. Золото тотчас расплылось, растеклось по поверхности нечетким пятном — это я боролась с вновь подступающими слезами. Мне не хотелось, чтобы отец увидел их.

Дорожка делала поворот к открытой настежь двери. Кажется, за нами следом шли фотографы, потом я заметила, как кто-то с камерой в руках вбежал в дом, опередив нас, но я ни на кого не обращала внимания, я видела только эту дверь, надвигавшуюся на меня — все ближе и ближе. За ней был мой отец, мой папочка, которого я ждала всю жизнь. Уже почти на пороге я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги, и стала медленно валиться на землю.

Генри крепко обнял меня, удержав от падения.

— Я не могу, — прошептала я. — Не могу.

— Вы должны, — сказал Генри. — Ради этого момента вы летели тридцать три часа и пересекли два континента. Осталось сделать всего несколько шагов.

С усилием оттолкнувшись от земли, я с помощью Генри заставила себя сделать шаг.

— Отлично, — сказал он. — Идите, идите.

С каждым его словом я делала по шагу. Наконец мы дошли до двери. Передо мной открылась комната, и я увидела мужчину в яркой нелепой рубашке, протягивавшего, ко мне руки. Он плакал.

Я шагнула ему навстречу и почувствовала себя в его объятиях. Я тоже заплакала. Мы просто стояли, обняв друг друга, и, не говоря ни слова, рыдали. Наверное, для нас обоих этот момент оказался слишком важным.

Молчание нарушил Генри.

— Послушайте, адмирал, а ведь с вас десять целковых!

— Вы правы, черт вас возьми, — сквозь рыдания выговорил отец. Потом и поцеловал меня, и тут я снова залилась слезами.

— Папа, папа, папа... — твердила я.

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш, девочка, теперь все в порядке, я с тобой. — Он похлопал меня по спине, словно маленького ребенка. Потом прижал губы к моему уху и тихонько, чтобы никто не слышал, стал напевать мелодию вальса из «Цыганского барона» — песню любви, которая много-много лет назад соединила их с мамулей.

ЭПИЛОГ

Генри Грис и «Нэшнл инквайрер» успешно осуществили свой план, получив исключительное право на освещение встречи Виктории с отцом. В течение трех недель они держали их в уединении на Джон-Айленде, пока в «Инквайрер» не появились три большие статьи об этой встрече со множеством фотографий. После этого состоялась пресс-конференция, на которой представители остальной прессы получили доступ к уже опубликованной в «Инквайрер» информации. Сейчас Генри Грис возглавляет отдел специальных корреспондентов в «Нэшнл инквайрер». Проживает в Калифорнии.

7 июня 1975 года Виктория Федорова вступила в брак с Фредериком Ричардом Пуи, вторым пилотом компании «Пан-Америкен уорлд эйруэйз». Они познакомились на приеме, данном в честь Виктории в Нью-Йорке. Пуи узнал о желании Виктории встретиться с отцом из публикации в журнале «Пипл». Он написал Джексону Тэйту письмо, в котором сообщил, что часто летает в Москву и почтет за честь выполнить любое поручение адмирала. В Соединенных Штатах Виктории подарили пуделя по кличке Моряк, которого ей очень хотелось взять с собой в Москву, и адмирал вспомнил про второго пилота из «Пан-Америкен», попросив послать Пуи приглашение на прием.

Чета Пуи проживает в Южном Коннектикуте вместе с сыном Кристофером Александром (которого так назвали в честь отца Фреда Пуи и тети Виктории), родившимся 3 мая 1976 года. Вместе с ними живет и пудель Моряк.

Зоя Федорова живет, как и прежде, в Москве, и по-прежнему пользуется популярностью как актриса кино. Раз в год ей предоставляют визу на трехмесячную поездку в Штаты для встречи с дочерью, зятем и внуком.

27 апреля 1976 года Зоя повидала наконец своего Джексона во время очень краткого визита к нему в Оранж-парк. Говорили они в основном о дочери и о внуке, которому предстояло вскоре появиться на свет. Больше они никогда не встречались.

Доктор Ирина Керк по-прежнему преподает в Университете штата Коннектикут. Она регулярно перезванивается с Викторией, время от времени они встречаются.

Джексон Роджерс Тэйт умер от рака 19 июля 1978 года в возрасте 79 лет. Он принимал деятельное участие в работе над той частью книги, которая касается его лично. Он успел прочесть первую половину рукописи, но не дожил до выхода книги в свет.

Воспоминания Виктории Федоровой обрываются в тот момент, когда ее мать Зоя Федорова была еще жива и радовалась предстоящей встрече с дочерью и внуком в Америке. Но судьба распорядилась иначе: она трагически погибла от рук убийцы. Преступление это до сих пор не раскрыто. Мы сочли возможным поместить вместо послесловия рассказ Юрия Нагибина, мастерски написанный и психологически тонкий — художественную версию случившегося. Разумеется, это прежде всего именно версия, версия писателя, а не выводы следствия. Перефразируя известный афоризм, можно сказать: когда молчит прокуратура, слышны музы.