Борис Львов-Анохин - Олег Даль: Дневники. Письма. Воспоминания

Через год после Печорина в телепередаче «Трубка коммунара», литературной композиции по рассказу И. Эренбурга, актер прочел стихотворение писателя. А еще через год снялся в фильме «На стихи Пушкина…» Шел поиск своего поэта. Им стал Лермонтов.

Встреча с одним из самых трагических русских поэтов предстала актеру как откровение. Она потрясла родством душ, мыслей, чувств, сходством болей и страданий за судьбы своих поколений, непониманием современников. Гений Лермонтова перешагнул через время. А благодаря удивительному трагическому таланту Олега Даля, его поразительному голосу поэт оказался приближен к нам. Приближен ровно настолько, чтобы мы услышали биение его сердца, его горечь и муки, а вместе с ним горечь и муки нашего современника. Две эпохи, разделенные веком, сошлись в невероятном сходстве общественно-социальных ситуаций и дали актеру возможность пробиться к душам и мыслям людей, предупредить их о грозящей им опасности.

Олег Даль часто записывал собственное чтение на магнитофон, считая это необходимым тренингом в своей профессии. А потом стирал. Но магнитофонная запись этого моноспектакля уцелела, как думали сначала — случайно. Однако случайно так не бывает. Просто знал, что уходит. Правда, Даль знал и другое — что должен остаться, что останется. Мистики в этом не было. Было провидение художника, знающего свое предназначение. «Талант — это вера в себя», — сказал он как-то. Он твердо верил в свой талант, в свой дар нести людям волнующие их мысли, чувства, быть им нужным. Поэтому продолжал работать, невзирая ни на что. И оставил нам и эту пленку, и свой рукописный архив, свой дневник. Поэтому так трудно поставить точку в конце этого рассказа об Олеге Дале, так как это не конец, а только начало его второй жизни — после смерти.

МАТЕРИАЛЫ ИЗ АРХИВА

Стихотворения

Все архивные материалы публикуются с сохранением особенностей написания оригинала

ТЕАТР

Там за окном я видел купол и крест.Две нити перекрестия — под ним лежал поэт,А по пригорку разбежались липки,Похожие на маленьких девчонок,Отрезавших косу, и потомуНапуганных своей незащищенной новизной.Хромой милиционер нес на плече гитару.За ним бежала, улыбаясь,Лохматая и грязная дворняжка.

Я был один. Я думал, мне казалось.И мысль моя была как малая и чистая песчинка.Она не отнимала много сил,И ветер чувств по собственномуПроизволу ее то наземь опускал,То в небо возносил. СоединялС другой песчинкой, с третьей, с миллионной.И создавал бархан из ощущений.И разрушал, и вновь выстраивал.И так до бесконечности.

О ветры, переменные, капризные,Строители и разрушители безумные!Кто вас посеял, кто пожнет вас?

Лежи, поэт, — ты умер, я устал.Я видеть сны хочу.Ведь сны излечивают душу.

ПРОГУЛКИ С ЧЕРНЫМ КОТОМ       В. Ю. Ник. На день рождения.       Июль 1980 г.

Смотри, смотри, пришла луна,Какая красная, ущербная.Душа — усталая струнаИ тихая, как воскресенье Вербное.Там силуэтом мягкий зверьНа подоконнике иконовом,А позади закрыта дверь,И тишиной весь мир окован.И только мерное тик-так,И мягкие удары ночи.А на полу лежит пятакТяжелой точкой в многоточии.Смотри, смотри, ушла луна,Такая светлая и тонкая,Как набежавшая волнаНа одинокий берег звонкий.

* * *                        В. Высоцкому. Брату

Сейчас я вспоминаю…Мы прощались… Навсегда.Сейчас я понял… Понимаю…Разорванность следа…Начало мая…Спотыкаюсь…Слова, слова, слова.Сорока бьет хвостом.Снег опадает, обнажаяНагую холодность ветвей.И вот последняя главаПахнула розовым кустом,Тоску и лживость обещая,И умерла в груди моей.Покой-покой…И одиночество, и злоба,И плачу я во сне, и просыпаюсь…Обида — серебристый месяц.Клейменость — горя проба.И снова каюсь. Каюсь. Каюсь,Держа в руках разорванное сердце…

Монино. Январь. 1981 г.

НОЧНОЙ ПУТЬ

Дорога ДорогаОбочина НочьСтеклянный туманЗвенящий бетонСкрипящий уклон иДеревья ДеревьяЛетящие прочьНепрочность колесИ воздуха стонВверху одинокоПовисла звездаВнизу у дорогиКошачьи глаза

* * *

Мне снилось…Поле. И овраг. И пересохшая трава.Шуршанье ветра. И опять овраг.И далекоЛетела лошадь. Горизонт рвалаОсипшим ржаньем…Одиноко…Солнце уходило. Все стало красным.Только тень моя чернела.И жаркий ветер стих, а воздух стал тяжел.

А лошадь?Как будет жить одна? Без седока?И крик ее в моей душе навекиПоселился…И мечется. И бьется, и хрипит,И вырваться не может.

Так жизнь промчитсяОдиноким зверем. Нигде свой путьНе отмечая вехой,Питая душу призрачною верой,Что память о тебеОстанется в степи безмолвнойГулким эхом…

Январь. Монино. 1981 г.

ПРОГУЛКИ С КОТОМ[5]

И ломать меня ломали,И терзать меня терзали,Гнули, гнули до земли,А я выпрямился…

Я не клялся, не божился,Я легко на свете жил.Хоть в четыре стенки бился,Волком на луну не выл…

Можно плюнуть с горки в реку,Поднатужиться, напрячьсяИ подпрыгнуть на вершок.Можно душу человекуИзмолоть на порошок…

Ах, ломать меня ломать…Ах, терзать меня терзать!..

* * *

Почему я люблю вот этиЗатворенные дворы…Там теперь не играют детиИ не точатся топоры.

Не метет метель спозаранку,Не кружит на снегу трико,Не хрипит по утрам шарманка,И не пахнет прокисшим вином.

Это было давно и недавно…Скрип саней, хрип коней,Серых стен полотно,А на них, как в японском театрике,Одинокие тени людей.

Почему же мне так хорошоУпираться взглядом в стену?

Может, время мое пришло?А сейчас моя память в плену?!Недовыстроенный витраж…Так похожий на пелену…Настоящее что, мираж?..

Там я жил, умирал и страдал,Забираясь на свой этаж.

* * *

Я плыву на пароходе —Пароходик — пароход…В Гибралтаровом проливеПерейду на тихий ход!

И услышу эхо дятла,Чистый снег в ладонь возьму,Черность сосен, словно клятву,Тихим словом оборву.

Снег падет, и ветка стынет,Дятел песню оборвет,Гибралтар меня покинет —Пароходик — пароход…

Море, море, горе, грезыИ лазурь твоя краса.Память шепотом березыРазвевает паруса…

То ли тучки пробегают,То ль березы вдаль бегут…Вечер синевою тает,И собаки тихо лают,Словно вечность берегут…

* * *

Ночь весенняя лунная луннаяНикогоИ холодная тишинаА под арками семиструннымиШепотШепот и запах винаВот и черный заборИзвернулся змеейПритаился как ворКак туман над землейА напротивВ далеком домеНа решетчато-лунном балконеДевушка танцевалаВ красной как краскаБлузкеАх как ей узко узкоСловно в железнойМаскеЯ музыку смутно гадалТу что ее кружилаИ страшно и страшноЯ вдруг увидалНа плечиках блузка сушиласьИ ветер ее трепал.

Зима. Монино. 1981 г.

* * *

Помоги и спаси,О Господи.Сбереги и укрой,О Господи.Мягким снегом меня занеси, Господи.И глаза свои не закрой, Господи.Погляди на меня,О Господи.Вот я весь пред тобой,О Господи.Я живу не клянясь,О Господи.Подари мне покой,О Господи…

Зима. Монино. 1981 г.

Рассказы. Эссе

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});