Неуловимые - Михаил Сидорович Прудников

Мы вчетвером вышли на улицу.

— Саня, — позвал Корабельников военфельдшера Павлюченкову. — Тебе предстоит серьезная работенка.

— Какая, Павел Алексеевич?

— Тут, видишь ли, особое дело, — пояснил начальник разведки. — Хозяйка, говорят, больна тифом.

— Что вы! — всплеснула руками Павлюченкова. — Так нам же нельзя здесь оставаться ни минуты.

— Подожди, — успокоил Корабельников. — Есть предположение, что это не тиф, а только миф. Посмотри-ка больную.

Интересно, а как дела в другой избе?

— Никольский, попросите товарища Щенникова.

Через несколько минут лейтенант пришел, довольный, улыбающийся.

— Ну, чем порадуете?

— Все в порядке. Приняли нас, как родных. Хозяин — фамилия его Придеин — милейший человек. Работает здесь объездчиком. Его жена угостила хлебом и вареной картошкой. Постели устроили из сена. Демченко говорит, что на таких перинах спят только цари да президенты.

Щенников очень обрадовал нас. Значит, есть на хуторе и хорошие люди. Половина личного состава отряда вместе с комиссаром пошла на ночлег к Придеину. Остальные улеглись в доме негостеприимного лесника.

— Товарищ капитан, — тихо окликнула меня Павлюченкова. — Осмотрела хозяйку.

— Ну и что?

— На столе целая аптека, а температура нормальная.

— А тиф бывает без температуры?

— Нет, не бывает... Может быть, правда, больная уже поправляется и жар спал. Но тогда почему она сильно стонет? Вернее всего, это симуляция.

Павлюченкова, пожалуй, права. Тифом хотели запугать неугодных квартирантов.

— На всякий случай будьте все же осторожней. Старайтесь по возможности держать бойцов подальше от хозяйки, — посоветовал я.

Все, кроме меня и Корабельникова, уже крепко спали прямо на голом полу в душной комнате с наглухо закрытыми окнами. Нам тоже очень хотелось хотя бы немного вздремнуть. Но мы решили прежде повнимательнее обследовать окрестности.

Побродили вокруг домов, сараев, присмотрелись к каждому пятнышку на снегу — нет, не видно характерных для гитлеровцев следов. Не похоже, чтобы немцы бывали здесь почти каждый день.

— Зайдем к Придеину, — предложил Корабелышков.

— Просим, товарищи, просим, — засуетился объездчик, открывая дверь. — Будем знакомы. Раздевайтесь, садитесь, у нас тепло. Вот только... — Он виновато улыбнулся. — Покушать бы и вам... Так ведь какое дело: что было — товарищам вашим отдали.

— Спасибо, не надо...

Есть хотелось до смерти. Но хорошо, хоть бойцам повезло. Шутка ли! Поели горячей картошки с хлебом и видят уже третий сон, утонув в мягком, душистом сене.

— Как живете, товарищ Придеин?

— Какая наша жизнь? Только и знают паразиты: «Матка, давай яйки, матка, давай млеко». Нету ничего — душу давай... Неподалеку тут в деревне пятерых расстреляли. Лазали по курятникам да сараям, не нашли ничего, ну и... О себе ладно, детишек жалко. Двое их у нас...

Придеин замолчал.

— Скажите, а как часто вас немцы навещают?

— Да вот уж недели две носа не кажут, а страхом живем каждый час. В соседних деревнях бывают частенько. 

— А что за человек ваш сосед?

— Как сказать про него?.. По должности лесник, фамилия Адамович, живет здесь давно, больше меня. Я к нему теперь не хожу, он ко мне тоже. А немцы его будто уважают. Слыханное ли дело, чтобы фашист у кого крошки не взял! Меня сразу как липку ободрал, а его и не тронул. Вот и соображайте.

Мы с Корабельниковьш переглянулись.

— У Адамовича сейчас горе большое, — как бы невзначай заметил Павел Алексеевич.

— Какое горе? — удивился Придеин.

— Ну как же? Жена тифом болеет.

— Не слыхал. Видел ее на днях — ничего. Конечно, болезнь эта липучая, может, и пристала...

Мы вернулись в дом лесника. Бойцы по-прежнему спят. На перевернутом ведре, уронив голову на санитарную сумку, сидя дремлет Павлюченкова. Из соседней комнаты доносятся стоны.

От усталости перед глазами плывут круги, шатает из стороны в сторону. Надо отдохнуть хоть пару часов.

Как приятно снять снаряжение, облегчить уставшие плечи. Сунув маузер в левый рукав, я прилег возле двери.

Корабельников прикорнул рядом.

* * *

Что такое? Кто меня толкает? Открываю глаза: это один из бойцов, выделенных в охранение.

— Товарищ капитан, в шесть часов вы просили разбудить.

Да, действительно пора вставать. А ведь как будто только сию минуту заснул. Но все же отдохнул неплохо. Голова посвежела.

Вскоре из соседнего дома пришли Глезин и Чернышов. Посоветовались. Решили усилить охранение, выслать дозоры на дороги, ведущие к хутору.

2

Надо накормить людей. Но чем? Придеин отдал все, что мог. Адамович же на эту тему не заговаривает. Старшина Попов намекнул хозяину, что с его стороны было бы не худо предложить нам какой-нибудь завтрак.

— Душой бы рад, — ответил лесник, — только ничего, кроме полбуханки хлеба и крынки простокваши, дать не могу. Нету.

Нет так нет.

Мы с Корабельниковым, устроившись в избе у гостеприимного объездчика, обсудили подозрения в отношении Адамовича. Решили повнимательнее присмотреться к нему и его хозяйству. Может, удастся найти какие-нибудь вещественные доказательства, уличающие лесника в связи с немцами.

Взяв с собой Попова и еще двух человек, начальник разведки ушел.

Через некоторое время старшина Попов возвратился возбужденный, заметно повеселевший.

— Ну и здорово живет наш хозяин!

— Он же уверяет, что у него ничего нет.

— Нам бы с вами такое «ничего», товарищ капитан. Полное санаторное питание всему отряду могли бы обеспечить.

Старшина начал перечислять, какие запасы обнаружены у Адамовича. По тем временам это были сказочные богатства: забитый картофелем погреб, несколько мешков ржи, муки, бочонок меда, ведро сливочного масла. Кроме того, корова, тучная свинья с поросятами, полтора десятка кур.

Все это представляло большой интерес. И не только потому, что мы очень нуждались в продуктах. Придеин прав: фашисты лесника уважают.

Через час вернулся Корабельников. Взглядом дал понять: надо поговорить наедине. Я попросил товарищей выйти.

Павел Алексеевич вынул из сумки несколько листков.

— Вот смотри. Любопытная бумажка, неправда ли?

Судя по свежим выпуклостям с обратной стороны, запись сделана карандашом совсем недавно. Начинаем читать... Точно во всем разобраться не можем, но сомнений нет: у нас в руках шпионское донесение. Речь идет о методах борьбы советских патриотов против оккупантов. По форме изложения видно, что даны ответы на поставленные вопросы.

Корабельников подал другой листок. Смотрю: перечислен ряд фамилий.

— Позволь, позволь... Ведь это же список местных коммунистов! Видишь, знакомые имена? Их называли нам в Москве. Указаны адрес, возраст, род занятий каждого.

— Совершенно верно, — согласился